В ночи, в гулкой тишине спальни стало слышно, как вновь прибывшая глухо зарыдала на своей постели.
«Наверное, уткнулась лицом в подушку», - подумала Поли. Ей хотелось бы подойти и утешить новенькую, но все первогодки уже были привязаны на ночь, поэтому оставалось лежать и молча сочувствовать. Да и никакие слова не вернут бедняжке только что обрезанные волосы.
Утром всё стало ещё хуже. Новенькая отчаянно не хотела раздеваться, чтобы идти на обливание. Остальные, уже раздетые, пансионерки были остановлены на выходе. Им приказали встать в ряд и смотреть.
Новенькую быстро раздели насильно, привязали к её же кровати, накрыли мокрой тканью голую попу и долго били по ней розгами. Её ненавидящие крики, со временем, под размеренными ударами прутьев, которыми орудовали две дежурные третьегодки, сменились сначала громким плачем, потом жалобными просьбами и, наконец, униженными мольбами и клятвами быть очень послушной.
Когда наказание закончилось и новенькую отвязали, она шла за всеми пошатываясь, зарёванная, с окровавленной головой. Поли вдруг поняла, что этой девушке сейчас кажется, что она попала в ад. Кивнув Абели, девушка подхватила пошатывающуюся бедолагу под локоть и помогла ей выйти в сад. К тому времени Абели уже успела ухватить ведро и набрать в колодце воды. Она уже сильно дрожала от холода на первом зимнем снегу, но протянула воду новенькой.
- Давай лей точно на макушку, если не хочешь стоять тут и обливаться, пока не превратишься в сосульку!
Запуганная девчонка дрожащими руками вылила на своё трясущееся, как в припадке, упитанное тело ледяную воду.
- Теперь иди в тепло! Ступай вслед за девочками, - подтолкнула её Поли.
Она и сама стучала зубами от, пробирающего до костей, мороза и быстро переступала босыми ногами по обжигающему ступни снегу. Абели уже набрала воды и облилась. Она сунула пустое ведро в руки подруге и побежала в умывальню растираться.
- Присмотри там за новенькой! – крикнула ей вслед Поли, бегом направляясь к колодцу.
Они стали лучшими подругами: Поли, Абели и Грейс, та самая новенькая, последняя, прибывшая на их год обучения. Когда немного обвыклась и перестала дичиться, она поделилась с девочками, которые взялись опекать её с первых дней пребывания в пансионе, историей своей коротенькой жизни.
Грейс, немного не достигнув до четырнадцати лет, осталась круглой сиротой. Её дорогие и любимые родители разбились в экипаже, когда лошади внезапно понесли.
Двоюродный дядя, ставший опекуном девушки, забрал подопечную из пансиона благородных девиц, где она обучалась уже два года, и отправил сироту в исправительный пансион на другой конец страны. Он выправил ей метрики, сделав на два года младше, чтобы запрятать в этой тюрьме на целых пять лет.
- Он надеется, что за это время, постепенно, не привлекая внимания законников и короля, успеет полностью перевести на себя всё моё наследство. Или почти всё, - тяжело вздохнула Грейс.
Новая подружка рассказывала, что в прежнем пансионе девушки проживали в комнатах по двое. Всю грязную работу за них выполняли специальные служанки. А девушки на обучении занимались только счётом и письмом в классах, учились вести беседы на любую тему, танцевать и вышивать.
Абели тоже рассказала о себе новообретённым подругам. Поведала, что у них в семье семеро девочек, она самая старшая. Отец имеет титул, но не так богат, чтобы всех дочерей выучить в дорогом пансионе для благородных девиц, да ещё и дать за каждой девушкой достойное приданое. Так получалось, что только обучение в этом пансионе гарантировало Абели замужество и достойную жизнь в будущем. Выпускниц отсюда всегда охотно брали замуж, даже без приданого. Девушки, обучавшиеся в этом пансионе, были умелыми хозяйками в любом доме, всегда покорны своим мужьям, абсолютно не капризны, отлично воспитаны и обучены манерам.
