Ремарка
Создавалось впечатление, что Байкал, как священник в церкви на исповеди, будит и поднимает из глубин памяти, что-то сокровенное из лично пережитого. Мелькнула мысль, что нужно оставлять метку – якорь перед входом в свою память о прошлом, чтобы нечаянно там не застрять навсегда.
Кольцо потеплело где-то в районе между остановками «139» и «149» км. Сошел на станции Култук. Переночевал в гостинице, а утром, прихватив привезенный из столицы рюкзак с принадлежностями и завтраками туриста, наняв моторку, добрался до места, где снова потеплело кольцо. Сопровождающий высадил меня на берег, предупредив, чтобы не забирал вправо по берегу, так как там не любят лазающих по трехсотметровой скале диких туристов, ибо место это по закону заповедника принадлежит цивилизованным серебристым байкальским чайкам и называется «Птичий базар».
Еще в лодке, выслушивая бесплатные советы, заприметил углубление в отвесной стене, под которым свисал небольшой выступ на высоте примерно 6-7 метров. Пытался это углубление принять за круг «Ян» в гигантском теле «Инь», но напрягая всю свою фантазию без остатка, так и не смог по имеющимся выпуклостям «увидеть» даже бесцветный знак «тайцзы» на стене.
Некоторое время ушло, чтобы забраться на выступ, где обнаружилось отверстие в боковой стене углубления с вытекающим из него маленьким ручейком. Вооружившись припасенным обрезком трубы и надев, купленные у реконструкторов, металлические наручи на руки, принялся расширять проход, что и получилось сделать еще через пару часов. В свете фонарика проявилась расселина в форме шалаша, ведущая с небольшим подъемом вглубь горы. Метров через сто расселина расширилась, образуя небольшую пещеру, у стены которой было крохотное озерцо, в котором бил источник.
Осмотревшись, решил сполоснуть в ручье слегка ободранные и грязные руки и почувствовал сразу два последствия. Во-первых, теплое кольцо еще больше нагрелось, а во-вторых, руки перестало саднить.
Пока стоял в раздумье, в нескольких шагах от меня из продолжения расселины в свете фонаря появился зверь размером с крупную немецкую овчарку, только с огненно-рыжей спиной и, резко отрывисто взвыв, прыгнул на меня с расстояния примерно пяти метров.
Падая, я успел закрыть горло согнутыми в локтях руками. Правую руку зверь прихватил клыками, а левую – прижал своей белой лапой к полу. Упавший фонарь продолжал подсвечивать пещеру, и я невольно попытался рассмотреть морду зверя, которая была на расстоянии ладони от моего лица.
Это была ошибка, глаза зверя вспыхнули, и я с нарастающим ужасом начал осознавать, что силы начали покидать тело. В следующий момент начала леденеть душа впервые за всю мою долгую жизнь. Собрав в комок всю волю, я швырнул её в пылающие глаза напротив и мысленно потянул свою жизненную силу обратно. Несколько мгновений было такое чувство, что канатом, зацепленным за затылок, изгибаясь, пытаюсь сдвинуть головой тяжелую баржу вроде бурлака на Волге. Когда напряжение достигло, казалось невозможного предела, в районе нижней части позвоночника раздался тихий щелчок и «баржа» сдвинулась. То, что мой позвоночник цел, стало понятно по резко изменившемуся поведению врага. Он перестал прижимать правой лапой мою левую руку и, тихо скуля, уперся ею в пол, пытаясь вырвать свою голову, которую я правой рукой за нижнюю челюсть прижимал к груди, инстинктивно продолжая тянуть «баржу». Через короткое время работа бурлака была прервана как бы ударом волны на море, которую ты не ожидаешь. Разница была только в одном – эта волна залила все внутри меня и грозила это все переполнить.
