Очень хочется ответить, что сейчас именно он выглядит так, словно вот-вот потеряет сознание. Но хорошие куклы не дерзят, если им этого не позволяют, потому спрашиваю:
– Нас учили, что кукла не должна приниматься за еду раньше хозяина.
Кэммирас вздыхает:
– Так и сломать недолго.
«Может, этого и добиваются? – спрашиваю я мысленно, скорее саму себя. – Может, чаще всего им это и удается».
Пытаюсь вспомнить тех, кого видела уже после выпуска, но их оказывается пугающе мало. Да и те, кого видела, редко выглядели счастливыми.
Так странно, что осознаю я это лишь сейчас. Словно Кукольный домик наводил морок, не позволяя по-настоящему задуматься о том, что ждет впереди. Или дело вовсе не в этом? Просто будущее казалось слишком пугающим. Оно и сейчас пугает, сильнее прежнего, но я к этому уже готова.
Я не успеваю ничего ответить, а Кэммирас уже заглядывает с балкона в комнату и командным тоном произносит:
– Тутти, закажи завтрак для двоих.
Только собираюсь удивиться, что еще минуту назад в доме никого кроме нас не было, как слышу в ответ чуть искаженный, но все же детский голос:
– Ранний завтрак будет через пятнадцать минут. Приятного пробуждения.
– Угу, только я еще не ложился, – бурчит в ответ Кэммирас. Бросает на меня быстрый взгляд. – Все никак не сменю на модель поновее, чтобы так не ошибалась.
Но меня больше интересуют не слова, сказанные детским голосом. Любопытнее другое.
– Тутти, значит? – протягиваю я.
Кэммирас выглядит смущенным. Отмахивается с чересчур нарочитым легкомыслием:
– Дядюшки меня так называли в детстве. – Его взгляд в одно мгновение ожесточается настолько, что мне невольно хочется попятиться. Только вот некуда, за спиной по-прежнему ограждение балкона. И пять этажей до земли. А Кэммирас словно этого не замечает, продолжая: – Очень подходящее имя, только тогда я не знал…
– Означает «Игрушка» на старом языке, – киваю я.
– Знаешь его?
Я пожимаю плечами.
– Чуть-чуть. Нас в домике многому учили. Значит, зовешь голосового помощника своим детским прозвищем? И… он ведь твоим голосом говорит?
– Допустим. Что, тоже скажешь, что я ненормальный?
«Тоже», значит. Интересно, многие ли решаются назвать его ненормальным в лицо? Однако я оставляю эту мысль при себе и отвечаю:
– Вовсе нет. Но, знаешь… – мне не удается сдержать улыбки, – это многое о тебе говорит.
– Даже знать не хочу, что именно, – бросает он.
А в следующее мгновение мы оба чуть не подскакиваем от задорной трели дверного звонка. Со словами: «Вот и завтрак», Кэммирас спешит уйти с балкона в комнату с таким видом, будто за ним кто-то гонится. Я иду следом, но гораздо медленнее, и потому успеваю увидеть лишь, как он ставит на стол коробку.
Аромат моря чувствуется из-под закрытой крышки. Точнее, аромат тех деликатесов, что подавали на вечеринке в честь выпуска. Какие они на вкус – этого я так и не узнала, потому что не смогла заставить себя попробовать хоть немного.
– Мидии на завтрак? – удивляюсь я. Изо всех сил стараюсь не поморщиться.
Кэммирас кивает.
– Под сырным соусом. А что не так?
– Да нет, все замечательно. – Я с беззаботной улыбкой беру себе кусочек манго. – Я просто безумно рада попасть в такой дом… только не заставляй меня это есть, ладно?
Произношу эту просьбу совсем тихо. Жутко боюсь, что Кэммирас может обидеться на мою брезгливость. Еще больше боюсь, что все же потребует разделить с ним этот странный завтрак.
