Как назло, в этот момент в комнате наступила тишина, и все, кто в ней был, отчетливо меня услышали. Я виновато прикрыла глаза, понимая, какую ошибку допустила – назвала Змея по имени.
– Похоже, она тебя с кем-то спутала, – донесся голос Талины.
– Не удивительно, – заметил Зорис. – Она вся горит. Древние! Как при лихорадке… Рей сейчас сама не понимает, что говорит.
Но я понимала и всей душой благодарила Зориса за его слова.
– Змей, – постаралась я произнести как можно невнятнее.
На самом деле, мне даже пытаться не приходилось. Язык отказывался слушаться, а во рту пересохло. Но все это было мелочью по сравнению с вновь подступающей алой пеленой.
– Рей? – окликнул меня асигнатор, когда мое молчание затянулось, а дыхание участилось.
Все это время я боролась. Боролась с тем, что рвало действительность и уничтожало меня изнутри.
– Не дай… – поморщилась я. – Не дай навредить…
Знакомое чувство холода стало постепенно расцветать в груди, забирая все чувства. Я напряглась. Впилась ногтями в ладони, будто бы пыталась удержать сознание в своих руках, но оно продолжало просачиваться сквозь пальцы, а краснота неумолимо сгущалась.
– Покиньте все хижину, – низким голосом произнес асигнатор.
– Покинуть? – удивился медик. – Вздор! Ей нужна…
– Я сказал покинуть хижину! – повысил голос Змей, продолжая смотреть мне в глаза. – Немедленно. Талина, ты тоже, и дверь запри.
– Ты уверен? – шепнула Талина, а Змей отрывисто ответил:
– Да.
Я почувствовала, как его пальцы сжали мои запястья. Сильно, решительно. Без сожаления и нежности, полностью блокируя движения рук. Именно то, что сейчас было нужно: уверенность, что мне не позволят творить бесчинства, как в прошлый раз, и остановят.
«Сфера разбита…» – тихим шелестом пронеслись в ушах знакомые слова.
Времени оставалось совсем мало. Я зажмурилась от страха и непонимания происходящего, и чем сильнее сопротивлялась дурману, тем хуже становилось.
– Не бойся, – произнес Змей, когда дверь с тихим стуком закрылась – Я рядом.
Хором с ним промолвила женщина: «Я помню», – а я сдалась алому кошмару, который окончательно меня поглотил.
Яркий свет проник сквозь закрытые веки. Морщась, будто меня заставили проглотить что-то мерзкое и горькое, я потянулась за одеялом, желая немедленно укрыться под ним. Но наткнулась пальцами на шершавую поверхность дощатого пола. Вот только из-за боли в теле и голове меня это не слишком-то взволновало. Подумаешь, пол! А вот ощущение, как под моей головой приподнялась подушка от глубокого вдоха, – заставило призадуматься.
Открыв глаза, первым делом я увидела окно, сквозь которое в хижину лился солнечный свет. Плотные темные шторы лежали на полу, а карниз удачно зацепился одним концом за спинку кровати. Моя постель превратилась в бесформенный комок тряпья. Тумбочка неподалеку хоть и выглядела крепче, чем у сестры, была сломана и перекосилась на одну сторону. Бокал, кувшин и чаша для отвара осколками рассыпались по всей комнате, будто ими швырялись. Единственное, что осталось «живым» – это стол. И то он тоже был немного сдвинут.
Я медленно подняла взгляд и почувствовала, как похолодели щеки, стоило увидеть мой меч, воткнутый в стену прямо над столом. Не по самую рукоять, но достаточно глубоко, чтобы было трудно его вытащить. Хм… Кажется, вчера меч стоял у стены возле тумбочки.
Глубокий вдох опять приподнял мою голову. Осторожно и без резких движений я попыталась обернуться, но меня тут же обхватили сильные руки.
