Каким же образом индейцам удалось вывести породы, отличавшиеся в первую очередь цветовыми признаками? Ясно, что цветовая палитра не была результатом стихийного скрещивания мустангов, а выводилась целенаправленно. Нигде в мире нет диких лошадей яркой и разнообразной окраски, напротив, все они имеют ровный, неброский окрас, помогающий им маскироваться на фоне окружающего ландшафта. Например, одичавшие лошади Южноамериканской Пампы не имеют той характерной окраски, отличающих индейских пони Североамериканских Равнин. Их основные цвета коричневые и каштановые, а светлые тона практически никогда не встречаются. Убежавшие с окрестных ферм лошади светлого окраса уже во втором поколении теряют этот признак и сливаются с основной массой. Но у индейских пони дело обстоит совсем по-другому. Белый цвет не смешивается и не сливается с другими, а создаёт чёткий узор. Белый, в различных его оттенках, тот самый необходимый цвет (а вернее, отсутствие цвета) для создания пегой лошади. Он сильно бросается в глаза среди коричневых и чёрных тонов диких лошадей. В чем же дело? Скорее всего в том, что одичавшие лошади пампасов, сбегавшие с ранчо, с самого начала оказывались в условиях выживания в дикой природе, где маскировочный окрас помогал выжить. К тому же лошади использовались для работ, главным образом, местными пастухами-гаучо, имевшим испанские корни, и не жаловавшими цветастых лошадей.
Европейцы, особенно испанцы и англичане, не любили и всерьёз не воспринимали пегих лошадей, считая их беспородными и глупыми. Причина в том, что для военных целей отбирались лошади одного цвета и послушные воле седока. Излишняя броскость, чего бы она не касалась, в армии не ценилась и считалась неуместной. А поскольку Европа долгое время «развлекалась» именно войнами, этот стереотип закрепился в культуре. Европейцы полагали, что место пятнистых лошадей только в цирке и на крестьянском подворье. Это предубеждение относилось даже к белым лошадям. Испанцы, например, использовали белых лошадей для перевозки грузов, производства мулов и т. п. Точно так же обстояло дело и с лошадьми пегих или чубарых мастей, например, берберских пород, которых покупали обедневшие дворяне. Эти лошади также прибывали с испанцами в Новый Свет. Южную Америку заселяли, торговавшие африканскими рабами и выращивавшие сахарный тростник, относительно богатые португальцы. А вот в Северную Америку двинулись бедные конкистадоры, многие из которых имели одну лошадь на двоих. Вот эти лошади и попадали к индейцам, которые угоняли или покупали их у испанцев. В последнем случае сделка могла быть очень выгодной для испанцев, так как индейцы покупали приглянувшихся им коней по необычайно высокой цене, а испанцы с удовольствием продавали им «беспородных кляч», которых не слишком ценили. И лошади в табунах индейцев не были дикими, не выживали, используя против хищников маскировочный окрас. Напротив, индейцы тщательно культивировали необычные и яркие окрасы лошадей, защищали табуны от волков, которые, кстати, скоро были истреблены, и их место заняли безопасные для коней койоты. Поэтому яркий окрас сохранился даже у американских мустангов. Капитан Джон Грегори Борк опроверг старое суеверие, что белые лошади менее выносливые. Он заявляет, что в кампании против Сиу 1876 года белые лошади отряда Пятой кавалерии превосходили по выносливости всех остальных.
