Не сумев уговорить вредного младенца на сорок – сорок пять лет, и получив в ответ только мычание, похожее на – "сгорел сарай – гори и хата", я плюнула и, загадала снова.
– "Пусть этот младенец станет тем, кем он сам хочет стать"! – загадала я, положив младенца на кровать и отойдя подальше, чтобы избежать последствий.
Что-то где-то привычно громыхнуло и я открыла глаза.
На кровати никого не было.
– Кем же она захотела стать? – задумалась я, обшарив кровать руками и заглянув под неё.
Не найдя никаких следов чужого пребывания, я достала зеркало истины, сняла с него покрывало и попросило мне показать – кем сейчас стала моя превращённая младенец-старушка. Зеркало подёрнулось рябью, потом показало молодую красивую девушку, которая подписывала многомиллионный контракт с известной киностудией.
– Диссидентка! – пробурчал неожиданно Гоша у меня под рукой.
– Да уж, не хило она размахнулась. – восхитилась Наташа. – Контрактик-то такой, что на всю жизнь ей хватит!
– Это ты ей всё зарубежные фильмы крутила! – пробурчала я подруге, но на самом деле в душе очень радовалась – теперь не надо ни с младенцем нянчиться, ни думать – как её обустраивать в нашей деревне.
– Может, и мне так же как она – раз и в дамки? Нигде учиться не надо, никаких тебе бессонных ночей перед экзаменом, прочитала роль, раз – и уже звезда! – заметно погрустнев задумалась Наташа.
Мне стало обидно, что вот такие, значит, мысли ей приходят в голову, да? А как же наш домик, наша помощь другим, наша дружба? Я насупилась и пожелала – "пусть Наташина мечта стать известной и богатой актрисой сбудется"!
В тот же момент ещё где-то громыхнуло и Наташа пропала. Гоша посмотрел на меня, потом протёр глаза, потом протёр зеркало – в зеркале хлопающая глазами Наташа стояла в образе сексуальной амазонки, а возле неё суетились операторы и режиссёр-постановщик.
– Вот и всё, все на своих местах. – грустным голосом выдала я и накинула покрывало на зеркало.
Такой себе Голливуд
Прошло, как в тумане два месяца, от Наташи не было никаких вестей, а я силой воли заставляла себя не подсматривать за её жизнью – боялась сделать себе ещё больней, всё-таки, мы были с ней как две части одного целого и я чувствовала себя так, как будто у меня оторвали какую-то важную часть.
Гоша, Леший, Водяной, Маргоша и Протас, собирались у нас в беседке почти каждый вечер, пытаясь хоть как-то поднять мне и себе настроение, но мне были неинтересны ни их игры в карты и в лото, ни их поздние посиделки с песнями под Маргошину настойку, ни их попытки придумать мне какие-то дела по дому.
Никаких других дел, как назло, у нас не было. Никто к нам за помощью не обращался и в гости не стремился. Поэтому я часто сидела у прозрачного со стороны улицы забора и смотрела на осенний дождь, капавший в грязь, и тяжело вздыхала.
Иногда я читала Гримуар, чтобы хоть как-то отвлечься от невесёлых мыслей, делала нужные упражнения, но всё как будто на автомате.
Никто из нашей компании не умел хорошо готовить, поэтому мы ограничивались нашими жалкими попытками сварить хоть какой-нибудь суп или пожарить яичницу. В основном, всё же, питались полуфабрикатами. Поэтому все стали потихоньку набирать вес, что нам с Марго категорически не нравилось, но всё же, колбаса и гамбургеры перевешивали наши кулинарные жалкие попытки и мы уже практически полностью перешли на них.
Однажды утром я решила всё-таки посмотреть в зеркале истины – как там Наташа, но, увидев в зеркале свой двойной подбородок, забыла зачем сюда села и кинулась к холодильнику. Поставив на него защиту, я немного успокоилась, но к зеркалу больше не подходила. Ну а что – наверняка там у Наташи всё прекрасно, уж она-то там живёт полной жизнью и не вспоминает про нас, не то что мы. Эххх.
