Очередное утро должно было быть таким же скучным как обычно, если бы не одно "но"! Меня разбудило бряцанье калитки, потом кто-то плюхнулся на кресло рядом с моей кроватью и раздался громкий шёпот:
– Ну и сволочь же ты, Ляшкина!
Я, не веря своим ушам, открыла глаза и уставилась на сидящего в кресле. А он, точнее – она, стянув со своих ног красные туфли на высоченных каблуках, с размахом метнула их в стенку.
– Пономарёва! – радостно заорала я и, подскочив с кровати, кинулась обниматься.
– Ну вот, явилась, ни свет – ни заря, поспать нормально не дала! – пробухтел Гоша и засунул голову под подушку.
– Ах ты ж наглая морда! – подскочила к нему Наташа и, вытащив его из под подушки, начала с видимым удовольствием жамкать, особенно его щёки.
– Отстань, предательница! – шипел он, но было видно, как от удовольствия трепещат его усы.
Наобнимавшись, Наташа, не снимая шикарного красного платья с открытой спиной, скинув только короткий модный полушубок, направилась в беседку, заварить себе чего-нибудь для бодрости.
– Сырничков бы. – тихонечко пробормотал Гоша, когда мы втроём сели пить утренний кофе.
Наташа покосилась на него, но сделала вид, что не расслышала, только вздохнула полной грудью, которую из последних сил обтягивало платье, и, жеманно держа кофейную чашечку тремя пальцами, сделала малюсенький глоток.
– Вы к нам, я извиняюсь, надолго? – поинтересовался Леший, зашедший на привычный завтрак.
– Не решила. – дёрнула оголённым плечом Наташа и сделала ещё глоточек.
Я, понимая, что толку от неё не будет, вздохнула и принялась жарить яичницу. Наташа, увидев мои действия, слегка передёрнулась, но не вышла из образа.
– Какую мадаму к нам в гости занесло! Интересно – каким это ветром? – прошипела Марго, и ушла на Наташины грядки за зелёным луком.
Наташу передёрнуло ещё сильнее, но она и это стерпела.
Прорвало её, когда Марго, кое-как нарвав-нарезав перья лука, бросила их кучей в мою сковородку, по которой я повозила железной лопаткой и, отодрав, местами пережаренную – местами сырую, яичницу, выложила её на забрызганное маслом блюдо.
– Вашу мамашу! – схватила Наташа сковороду, покрывшуюся вторым слоем жира с боков, и зашвырнула её в глубь двора. Затем схватила блюдо и зашвырнула его ещё дальше.
Мы с Марго проследили за траекторией движения обоих предметов и направились за ними за калитку. Недовольно бурча – "понаехали", мы стали подбирать сковороду и блюдо и наткнулись на соседку.
– Что, кулинарные битвы в самом разгаре? – усмехнулась она, сморщившись при взгляде на яичницу, прилетевшую сюда же в блюде.
– Ха-ха-ха! – прошипела Марго и мы, подобрав свой кухонный инвентарь, направились с опаскою назад во двор.
А там! Там Наташа, поменяв своё платье на футболку и растянутые треники, носилась электровеником по двору. Мыла, тёрла, замачивала, и одновременно жарила что-то на сковороде. Блинчики! – догадались мы, втянув в себя приятный запах, по которому соскучились незнамо как!
– Полож масло на место! – верещал холодильник и тянул в себя маленькими ручками пол пачки сливочного масла. – Ты уже молоко брала и подсолнечное!
– Отвали! – кричала Наташа, пытаясь отобрать у него масло. – Мне к блинчикам на всех надо!
– Не надо тут ля-ля! – не отпуская масло из своих цепких ручек, орал холодильник. – Я ваших отмазок уже сто тысяч слышал, закрой дверь с той стороны!
– Отдай, пока я тебе дверь не выдрала! – не сдавалась Наташа.
