– А чего ты от меня хочешь, Мария? – тихо спросила хозяйка.
– Поговори с сыном. Пусть бы он оставил девчонку, не морочил ей голову.
– Что ж… поговорю. Только не знаю, много ли проку будет. В семье я давно уже не глава, какое там! – Кира за старшего в доме. И не он у меня, а я иной раз и совета, и согласия его спрашиваю.
– Да материнское слово, поди, не пустой звук. Поговори, прошу тебя. Ты его лучше знаешь. Найдёшь нужные слова. А на меня обиды не держи – не за себя ведь, за дочку душа болит.
– Я понимаю тебя… А только Кирилл – добрый он… – женщина замолчала, не умея, или не желая выразить мысли словами. Заговорила опять: – Знаешь, как он меня жалеет… Мои слова тебе мало значат, ясно ведь – какая мать скажет что худое про своё дитё. Но ты зла от него не жди.
Поняла ли мать тревоги Марии, или обидны всё же показались её слова, кто знает, а только вечером она улучила удобную минуту и, как обещала, разговор об Даше завела.
– Кирюша, – Татьяна погладила сына по голове, – ты опять уходить наладился?
– Ага. А что? Нужно тебе чего-нибудь, мам?
– Да нет, ничего не нужно. Только мы с бабушкой совсем тебя не видим. Хоть вечер побыл бы с нами. Отдохнул бы чуток.
– Мам, – он виновато потёрся ухом о материну руку, лежащую на плече, – ну чего ты? Я и не устал нисколько.
– К Даше своей торопишься? – мать вздохнула.
– Да, – повернулся Кирилл к матери. – Что-то не так, а?
– Да не нравится мне это.
– Даша тебе не нравится?
– Ну что ты! Грех так про неё говорить.
– Тогда, выходит… я не нравлюсь?
– Кира…
– Погоди, мам, – он положил ладони ей на плечи, – я, кажись, понимаю, откуда этот ветер дует.
– Кирилл, в самом деле, оставь ты эту девочку!
– Мама, тётке Марии я чужой. Она наслушалась про меня всякого, вот и думает, что я весь тут как на ладошке, и видит она насквозь все мои желания и намерения. Но ты, выходит, тоже меня не знаешь?
– Кирюша, ну что ты говоришь! Ты – одна единственная мне в жизни радость. За все мои муки награда от Бога. Как же я не знаю тебя, сыночка мой!
– Так зачем такой разговор завела?
– Обещала Марии, вот и… – вздохнула мать.
– А что тёть Мария… ругаться приходила?
– Да ну! Скажешь тоже – ругаться! Она по-хорошему, как мать к матери. Ей, видать, и неловко было говорить-то со мной, кабы она не переживала так за дочку…. Я её понимаю – тоже ведь, кругом одна, не к кому прислониться, пожаловаться. У самой жизнь не сложилась, так хочет хоть дочку уберечь. Вот и бьётся, знает – кто кроме неё заступится.
– За Дашу есть кому заступиться. Пусть попробует обидеть, кому охота, – хмыкнул Кирилл.
– Сынок, а ты подумал об том, что она вот-вот школу закончит. Дальше что? Девочка она умненькая, ей дальше учиться надо – улетит и всё, не догонишь. Будет у неё другая жизнь, глядишь, познакомится там с кем…
– Я её никуда от себя не отпущу.
– Как это? Что-то ты не то говоришь, Кира.
– Разве её, такую, можно одну оставлять? Я тоже с ней поеду.
– Ещё не лучше! – ахнула Татьяна. – А мы-то как же?!
– Мама! Ты чего перепугалась? – рассмеялся Кирилл. – Куда я от вас денусь? Поеду с Дашей, там видно будет – может, работать буду, а лучше бы мне тоже поучиться где-нибудь. Но учёба – не тюрьма и не армия. Там и выходные, и каникулы – меня на всех хватит!
– Ишь ты! Какие мысли-то у тебя, оказывается, – удивлённо посмотрела на Кирилла мать. – Надо же!.. Что эта девчушка с тобой сделала? Меня ты и слушать не хотел, когда я про учёбу говорила.
