К соседям ему идти не пришлось – сбоку от воротцев к пряслу были прислонены две тяпки. Выбрав, какая больше подходит к руке, Кирилл направился к Даше. Она, не поднимая головы, сосредоточенно долбила землю.
– Дашунь, а у меня тяпка и вправду скоро любимым инструментом будет! – с энтузиазмом объявил он.
Девушка не подняла головы, наоборот, вроде невзначай повернулась так, чтоб укрыть лицо.
– Ну-ка, покажи, что у нас тут творится? – Кирилл взял её за плечи и развернул к себе, пальцем приподнял подбородок. – У-у-у… вон тут чего! И кому ревём?
– Перестань…
– Да это ты перестань, глупенькая. Ну правда, Дашунь, не об чём уже, – он, как обиженному ребёнку, принялся вытирать ей слёзы.
– Кир… ты не сердись на неё…
– Я и не думал.
– Обманываешь.
– Если хочешь знать, я твою маму давным-давно полюбил, как только узнал, что она классная портниха! Тёща-портниха, это же мечта, а не тёща!
– Да ну тебя! – сквозь слёзы рассмеялась Даша. И в это время взгляд её ушёл мимо Кирилла, лицо переменилось.
От Марии тоже не укрылась эта перемена, произошедшая, когда она вышла на крыльцо и поглядела в их сторону. Дашин смех оборвался, в глазах её появилась затравленность и испуг. Мать постояла несколько секунд, потом повернулась и ушла назад.
– Кир, – глядя ей вслед, сказала Даша. – А я вчера не приходила на речку.
– Правда не приходила?! – почему-то обрадовался Кирилл.
– Ага.
– Ну, слава Богу! А я-то испереживался весь, думал, ты на меня обидишься!
…Они как будто и не замечали, что дорога, по которой они теперь шли вдвоём, негладкая, что каменья под ноги катятся. Да что им каменья, когда они и самой дороги не чуяли, а на крыльях будто летали, и все препоны с такой лёгкостью одолевали, что втуне пропадало всё усердие их построителей.
Мария как-то в один из ближайших дней Кирилла мать встретила и не утерпела, ещё раз попыталась избавиться от нежданной напасти. Зла против этой женщины она никакого не держала, ведь и против самого Кира она ничего дурного не имела бы, только оставил бы он Дашу в покое. Завидный парень, ничего не скажешь, да разве Дашеньке-то он пара? Ну почему не приглянулся ей какой-нибудь парнишка-одногодка? И надо же было этому к девчонке прилипнуть! Понятно, такому ухарю никакого труда не стоит завлечь несмышлёныша, уж он-то знает, как с женским полом надо обращаться, умеет… И на уши такой лапши навешает – только черпать успевай! Девчонке невдомёк, что все слова, которые он говорит, он, поди-ка, наизусть уж помнит, ему их не впервой повторять. Но она-то всё за чистое золото принимает…
– Татьяна, мне б с тобой словом перемолвиться, – заговорила Мария.
– Ну, зайдём давай к нам, чего среди улицы, – пригласила женщина, – мы вон живём, третий дом от краю.
– Я знаю… А дома кто есть? – заколебалась она.
– Да никого. Старая ушла бабушку Глушачиху попроведать, подружки они. А Кирилл до вечера на работе.
– Ты, Татьяна, на меня не обижайся, – без предисловий начала Мария, присаживаясь на предложенный хозяйкой табурет, – я хочу, чтоб ты поняла меня, мы с тобой обе матери, обе одиночки. И хочу я об наших детях поговорить. От тебя, поди, не секрет, что они встречаются.
– Да, я знаю.
– А я вот только недавно узнала. Как обухом по голове. Татьяна, я от тебя таиться не стану – не хочу я, чтоб Дарья с Кириллом встречалась.
– Вот как…
– Не обижайся, прошу тебя… Ты попробуй на моё место встать, как бы ты тогда на это поглядела? Не надо Даше, она ведь ребёнок, не понимает ничего, но мы-то с тобой бабы, жизнь повидали и знаем, как легко сладкое горьким оборачивается.
