– А ты чего? Тебе нравится профессия?
– Сама не знаю, – пожала плечами Даша. – И одно нравится, и другое, и третье. Мне вот нравится с мамой модели в журналах разбирать или помогать придумывать что-нибудь особенное – к празднику там, или свадебное. Вроде бы совсем уже решила на модельера идти учиться… Ой, Кир, не знаю.
– Ну и не переживай. Время есть ещё. Подрастёшь, поумнеешь и решишь.
– Ты всё смеёшься надо мной, вредина-медведина!
– Дашуня, – Кирилл влюблёно посмотрел на неё, – чудонько ты моё, я же знаю, что ты всё решишь как надо. А я тебя представляю то в одной профессии, то в другой, и ты мне каждый раз страшно нравишься! Я просто в каком-то умилительном восторге от тебя – это же надо быть такой умненькой, всё-всё уметь!
С обеих сторон потянулись скошенные поля, и Кирилл свернул с дороги к копёшкам соломы – под колёсами захрустела колючая золотистая стерня.
Он без усилия поднимал и закидывал в кузов большие навильники соломы, а Даша смотрела на него и чуть улыбалась чему-то своему, задумчиво и немного печально.
– О чём думаешь, Дашунь?
Она чуть пожала плечами, но помедлив, проговорила:
– Ты вот сейчас сказал про профессии… и вообще…
– Чего я сказал? – прервал Кирилл паузу. – Опять чего-нибудь не то ляпнул?
– Нет. Просто ты так говорил… мама очень похоже говорит, хоть и про другое. Но получается – про то же. Я когда спать ложусь, мама приходит спокойной ночи мне сказать – она-то за полночь ложится, всё сидит шьёт или ещё чего делает. Ну вот, мама подсаживается ко мне, и мы разговариваем с ней обо всяком. А недавно она мне стихами вдруг сказала. Грустно… и хорошо. Знаешь, – улыбнулась Даша, – я теперь их чуть не каждый вечер прошу, как раньше сказку просила. Уже наизусть знаю.
– А мне расскажешь?
– Ну, слушай.
Больше не плетёшь косичек, доченька моя!
И не носишь бантов-птичек, доченька моя!
Ты восторженно взрослеешь, доченька моя.
Не спеши, ещё успеешь, доченька моя.
Ах, побудь ещё девчушкой, неумехой, хохотушкой
С беспечальными глазами,
С беспричинными слезами.
Не бросай ещё меня, дочка, доченька моя!
1Кирилл воткнул вилы в землю. Помолчав, спросил:
– Скажи честно, твоя мама всё ещё против меня?
– Нет, конечно! – удивлённо ответила Даша. – С чего ты вдруг об этом? Странно на тебя стихи подействовали, – чуть растерянно улыбнулась она. – Про это там, вроде бы, нет!
– Как раз про это и есть. Дашунь… – он повернулся к ней, посмотрел пристально. – Я тебя никогда-никогда не обижу. Только ты не уходи от меня, ладно?
– Куда же я от тебя уйду? – совсем растерялась Даша.
– В другую жизнь, где я буду лишним.
Взгляд её стал другим – серьёзным и строгим. Он будто и испытывал, и спрашивал, только кого? Кирилла или её саму?
– Такого просто не может быть, – тихо и твёрдо сказала она. – Я тебе обещаю.
– Постой! – прервал Кирилл. – Не обещай ничего. Я не хочу. Людей другое должно связывать, а обещания… – он усмехнулся: – Это, как скованные одной цепью.
– Получается, что в себе ты уверен, коль сам обещаешь, а во мне сомневаешься! – Даша как будто даже рассердилась.
– Жизнь бывает жестокая. Бывает, что человек сам себе не хозяин.
Она посмотрела долгим-долгим взглядом и серьёзно сказала:
– Я не знаю, что может такое случиться… – и прерывисто вздохнула. – Я просто не могу представить, что проснусь утром, и буду знать: тебя в этом дне нет. И завтра не будет, и послезавтра… и никогда-никогда больше не будет. А зачем они мне всё тогда? – жалобно спросила Даша, и на глазах заблестели слезинки. Она быстро шагнула к Кириллу и ткнулась ему в грудь: – Зачем ты меня пугаешь?
