…Была такая черта в характере Кирилла – независимость. Если он сам не осознал необходимости вести себя так, а не иначе, ничто не могло заставить его поступить в угоду чьему-то желанию или мнению. И на досужие сплетни ему было наплевать, лично его они нисколько не беспокоили, да он и не знал ничего об этом. Но оказалось, что девчонка Дашка от них страдает, а это уже было ему не безразлично. Своих отношений с ней Кирилл менять не собирался – а вот на чей рот следует замок повесить, догадывался. И языки об девушку чесать перестали. Хотя Кирилл так же выделял её среди прочих, при встрече перебрасывался парой слов, шуткой. Только теперь он стал с ней как будто бережнее.
У Даши закончился учебный год, началась благодатная летняя пора с быстрыми грозами, долгими днями и вечерним тихим покоем, подобным парному молоку, разлитому в воздухе. Речка давно вошла в берега, посветлела, повеселела и щедро дарила прохладу в жаркие дни.
Дашутка то пропадала на берегу, то загорала в садике с книжкой, а то хлопотала по дому: летом ведь не один только отдых – в селе работы всяко побольше, чем зимой. Хоть вон огороды возьми: сорняки так и норовят головы повыше высунуть. А деньки, жаркие да ясные, вечером изнанкой оборачиваются – сколь ведер воды надо в огород перетаскать, лунки да грядки щедро улить, руки-то вёдрами тяжеленными повытянешь. А поленишься, плеснёшь скупой рукой, так лучше уж и вовсе не поливай, только земля коркой сухой возьмётся.
Мать день целый на работе в ателье, а потом ещё и дома шьёт, заказов у неё всегда вдоволь. Так что Даша в доме незаменимая помощница и надёжа, она сама старалась побольше матери помочь. Да на неё поглядеть – оно вроде всё легко да весело, не работа будто, а забава. Хозяйство у них, правда, не шибко и велико – поросёнок да куры, а всё ж ухода да пригляда требует. А, котёнок ведь ещё! Любопытный пройдоха. Из-за него раз целое приключение случилось.
Забрался он на яблоню у дома, чуть ни на самую верхушку. А назад слезать – никак, забоялся. Даша и звала его, и плошкой с молоком манила – нет, ни в какую. Мяучит жалобно сверху, и всё. Полезла она его доставать. А яблоня, известно, дерево ненадёжное, хрупкое. Даша тихонечко, осторожненько, чуть не ползком – ещё чуть-чуть повыше и дотянется. И тут снизу голос:
– Стой! На ту ветку не вставай!
От неожиданности ли, иль оттого, что, вздрогнув, обернулась поспешно, а только качнула Даша яблоню резко. Котёнок сорвался сверху, на плечо ей свалился, она хотела поймать его, да тоже оборвалась вниз. Но не успела испугаться, как оказалась в крепких руках. Кирилл успел подскочить от калитки и во время подхватил её.
– Цела? Не ушиблась? – спросил встревоженно.
– Ой, сними его! – кривясь от боли, Даша пыталась отцепить до смерти перепуганного котёнка, он когтями вцепился ей в плечо, защищённое лишь узкой бретелькой летней маечки.
– Постой, постой, не тяни!
Кирилл стал тихонько отцеплять острые коготки.
– Ох ты, как он расцарапал тебя! Мать-то дома?
– Нет, пошла с примеркой к кому-то, – ответила Даша, морщась от вида глубоких царапин.
– Тогда придётся мне экстренную помощь тебе оказывать, больше некому, – улыбнулся Кирилл. – Йод у вас имеется?
– Наверно… Да я сама…
– Пошли, пошли, чего там сама?
Даша коротко взглянула на него и направилась к двери.
– Уй-й-й-й! – запищала Дашутка, когда Кирилл короткими прикосновениями прижёг ранки. – Ой, как жжёт!
