– Потерпи чуточку, – сочувственно сказал Кирилл и подул на пораненное плечо. – Сейчас пройдёт. Хорошо ещё, что так. Вовремя я подошёл.
– Конечно! – смаргивая выступившие слезинки, с вызовом сказала Дарья. – Если б не ты, я бы не свалилась!
– Да ты же на треснутую ветку собиралась встать! Там прямо у ствола трещина.
– Правда? А я не видела, – смущённо улыбнулась Даша.
– Ну что, проходит?
– Ага.
– Кошачьи когти опасные, заразы на них всякой много. Долго, наверно, болеть будет.
Даша вздохнула. Возникла неловкость. Вроде бы Киру больше нечего было здесь делать, а уходить не хотелось, хотелось ещё побыть рядом с этой малёхой, близко видеть её лицо, глаза. Он обвёл глазами тесную комнату.
– Как вам у нас, нравится?
– Да, хорошо здесь. А летом так совсем здорово – речка, простор.
– А люди?
– Что – люди? Добрые. Вон мебели надавали. Всё самое необходимое у нас от людей. Стол, кровать. Табуретки вот, тоже.
– А тебя не обижают?
Дарья потупила глаза, торопливо помотала головой.
– Ты извини, что я на тебя кричала тогда. Мне так стыдно потом было… Извини.
– Да ладно тебе. За что извинять-то? Только лучше сказала бы раньше.
– Ну как сказать… стыдно.
– Смешная ты, – проговорил Кир, чувствуя, как сердце заполняет что-то большое и тёплое. И нестерпимо захотелось прикоснуться к её волосам. – Ну, пойду я, – он неловко встал.
– Спасибо, Кирилл, – поднялась Даша тоже.
Он взглянул на котёнка, жадно припавшего к блюдцу с молоком, и строго сказал:
– В следующий раз залезешь не дерево – не ори! Вей гнездо и ложись спать.
Даша рассмеялась. Кирилл протянул руку и в насмешку слегка растрепал её волосы.
– Бывай, Дарёнка!
…Совхоз объявил, что нужны помощники – всходы сахарной свёклы одолевали сорняки. Кто сколько может, хоть рядок-два. Не задаром, понятное дело: хочешь, деньгами рассчитаются, а можно и сахаром, который из этой свёклы производят. Работа, конечно, не из лёгких. На одном-то ряду наломаешься, пока пройдёшь: и потом обольёшься, и поясницу разломит. Они ведь не коротки – поле километра на два с гаком вытянулось. Но Даша решила немного подработать – всё в дом копейка лишняя, маме помощь. Долго ли ей по утренней прохладце рядок пробежать, пока солнце жарить не начало?
Только с утра не получилось, в первый же день чуть не сбежала с поля – мошкара доняла. Каждый взмах тяпки выгонял из травы эту вредную кусачую мелюзгу, которая немедленно облепляла ноги, руки, лицо. И не знаешь, тяпку держать или от мошкары отмахиваться. Нет уж, лучше подождать, когда солнце заставит всю эту вредность запрятаться поглубже в тень, в холодок.
Даша выводила из сарая свой старенький велосипед, привязывала к раме орудие труда и – вперёд, за село, и дальше, дальше по мягкой просёлочной дороге. Мимо выпасов, прозрачных рощиц, сквозь сенокосные луга. Хорошо! Тёплое солнышко, высокое небо, птичьи трели, стрёкот кузнечиков… Где-то далеко тарахтит трактор. А вот и поле, вот её рядки!
Иногда на соседних тоже кто-нибудь работал, иногда тёмные фигурки виднелись где-то вдали, а часто она оказывалась на поле совсем одна, и это уединение не пугало, а наоборот, нравилось.
Дарья скидывала майку, джинсы и оставалась в купальнике – в работе самый загар. Да и не так жарко, ветерок остужает. Работа не в тягость, хоть и тяжёлая и монотонная. А всё же хороша тем, что не мешает уноситься мыслями далеко-далеко. Фантазии прогоняют скучную монотонность, в фантазиях она не здесь, не на свекольном поле.
