– И то верно. Может, пришёл конец ненастью? Как ты думаешь? Мне не очень верится в это, – также взирая ввысь, спросил Чардад.
– Не знаю, что и ответить тебе. Хорошо бы так. Легче бы стало, – глаза Дассарии блеснули.
Подошла молодая женщина, принесла еду. Взглянув на куски парящейся конины и лишь теперь уловив витавший по округе ароматный запах, Дассария удивлённо и настороженно посмотрел в глаза собеседнику:
– Откуда это? У нас ведь только вяленое мясо? А это свежее.
– Не тревожься. С той кобылицей, которую напоили из колодца первой, всё в порядке. Она жива. А это один из самых старых наших жеребцов. Он чуть не пал в прошлую ночь. Что-то с одной ногой у него случилось. Вот его и решили заколоть. Зачем зря мясу пропадать, – спокойно ответил тот.
– Что ж, раз так вышло с ним, людям и в самом деле впору поесть, хоть немного, но свеженины. Устали все, особенно женщины и дети, – взяв кусок и ловко отрезая от него часть, произнёс Дассария.
Они ели молча, наслаждаясь вкусом свежего мяса, тщательно и подолгу прожёвывая его, выдавливая соки крепкими зубами.
– Правитель, не желаешь ли жару испробовать и обмыться чистой водой? У меня всё уже готово для этого. Прошу тебя, – заметив, что вождь закончил трапезу, обратился к нему подошедший десятник.
– Жару, говоришь? – улыбнулся Дассария, поднимаясь с места. – Сколько можно его перенести? А, Чардад?
– Это хорошо. Весьма кстати. А то я весь уже зачесался, – подхватывая шутливый тон друга, вскочил и тот на ноги.
Десятник проводил их к сооружённому им небольшому островерхому шатру, обтянутому поверх жердей, сведённых концами в одно перекрестье, множеством воловьих шкур. Из самой его верхушки тянулся белёсый дымок. Взглянув по сторонам и увидев в отдалении ещё несколько таких же, как этот, шатров, Дассария довольно кивнул, понимая, что все его люди сегодня хорошенько отмоются.
Раздевшись донага, они вдвоём нырнули в низкий вход, тут же наглухо закрыв его толстой шкурой. Внутри могло вместиться всего четыре человека, и то только сидя. Посреди шатра, обложенная по кругу кусками кирпича, возвышалась груда раскаленных головёшек, поверх которых лежали небольшие, величиной с кулак, камни. Расположившись с двух сторон от груды, они недолго посидели, чтобы привыкнуть к жару, затем откинулись на спины. Чардад плеснул на камни воду из стоявшего рядом кувшина. Клубы обжигающего пара взметнулись наверх и заполнили всё внутреннее пространство. Тела тут же покрылись мгновенно выступившими бисеринками пота. Стало трудно дышать. Оба открыли рты, заглатывая воздух. Чардад вновь и вновь поливал небольшими порциями воды сильно шипящие камни. Жар уже стоял неимоверный и едва переносимый, но соскучившиеся по нему их тела продолжали с жадностью принимать и впитывать его. Удовольствие было огромное. Они уже сидели и растирались руками, ополаскивая потеплевшей водой лица, часто пофыркивая и раздувая ноздри.
– Вот это да! Ну прямо заново родился, – пыхтел Дассария.
– И не говори, чувствую себя словно младенец, – восхищался Чардад.
– А ещё водица холодненькая ждёт нас там, снаружи, – предвкушая ещё большее наслаждение, кряхтел, будто старик, Дассария.
– Это точно, – соглашался Чардад.
– Я и не помню, когда такое было в последний раз, – стряхивая руки, сопел Дассария.
– Да, давненько не было. Что верно, то верно. Хорошо и, главное, очень вовремя затеяно. Люди от усталости избавятся, взбодрятся и сил наберутся, – вновь соглашался Чардад, шерудя палкой в головёшках.
