Знаете, как мгновенно испортить намечающийся секс?
Спросите меня.
Ладно-ладно, шучу. На самом деле всё было, когда мы отсмеялись.
В ту ночь мы любили друг друга, как ненормальные. Как приговорённые к казни, которая должна была состояться на рассвете — так, что каждая минута и каждый миг казались самыми ценными. Мы почти не говорили. То ли боялись сказать что-нибудь лишнее, то ли просто любые слова сами по себе стали бы лишними. Хватало взглядов, прикосновений, рваных стонов и крепких, почти до боли, объятий.
Наверное, мы оба чувствовали, что наша сказка кончается.
В понедельник рано утром я закрыла за собой дверь квартирки, успевшей стать мне домом. Сергей мирно спал, обняв подушку мускулистыми руками, и выглядел таким откровенно сексуальным, что уйти мне удалось лишь с огромным трудом.
Впрочем, я решила, что сразу вернусь, как только выясню, что там с прадедушкиным завещанием.
Не могла не вернуться.
Я уезжала на такси. Ещё накануне попросила у Сергея денег на поездку. Он предложил отвезти меня сам, но я не согласилась. Не стоило будоражить Альку. Да и Сергея перед рабочим днём напрягать не хотелось. Это у меня сегодняшний день — выходной, а у него полноценный будний.
За уик-энд город снова замело, и машина пробиралась по сугробам с трудом, шофёр вздыхал, барабаня пальцами по рулю. Этот перестук напомнил мне о Сергее, и сердце болезненно ёкнуло.
Чёрт, говорят же, что мысль материальна. Так чего же я воображаю всякие глупости?
Я мысленно высмеивала себя, но странное предчувствие не отпускало.
11. 11
Алька встретила меня заспанная, встрёпанная, в розовой с зайчиками пижаме. Позёвывая, открыла дверь и, увидев меня, округлила глаза и рот:
— О! Пропавшая!
В квартире было тепло. Алька снимала её напополам со своей университетской подругой, но та, похоже, ещё спала: дверь в её комнату была крепко закрыта.
— Чай будешь? Кофе? Ща, подожди, принесу твой багаж, а то забудешь потом, — Алька убежала в комнату.
— Я только за вещами, — крикнула я громким шёпотом. — Ничего не буду. Внизу такси ждёт.
— Что-о? — донеслось возмущённое. Алька выглянула и пригрозила мне кулаком.
Снова исчезла, чтобы появиться с моей шубой в охапку.
— Ты умотала из клуба с тем красавчиком, — зачастила она тихо и сердито, — появляешься через два дня вся с ног до головы в обновках и собираешься улизнуть, ничего мне не рассказывая?
— Алечка, потом, — я засмеялась, принимая вещи. — Сейчас еду домой, нет времени.
— Ой, да, кстати, твои предки мне звонили. Выясняли, не знаю ли я, где ты и что с тобой. Я сказала, что ты ушла в запой.
— С ума сошла?!
Алька рассмеялась:
— Да шучу, шучу. Никаких запоев для послушной дочери еврейского народа. Всё, иди тогда.
Она мягко пихнула меня в спину. И, когда я уже была на лестнице, крикнула вслед:
— Набери меня, когда освободишься! Иначе месть!
Похихикивая, я устремилась через холодный подъезд в тёплое нутро дожидавшегося такси. Села назад и сказала водителю адрес. Сначала мой собственный: не стоило появляться дома с лишними вещами.
Телефон ещё жил — показывал жалкие доли заряда. Но стоило мне попытаться открыть список пропущенных и ужаснуться их количеству, как он пискнул и отключился. Я со вздохом откинулась на спинку. Ладно, приеду домой и разберусь.
Оставив вещи на своей квартире, с тем же таксистом я полетела дальше. Уже предвкушала, как налью себе кофейку из эспрессо-машины, стоявшей у нас на кухне, и под мамину болтовню неторопливо выпью.
