В конце концов руками он нашёл себе пустую кровать и тот же самый ночник. Включил его на короткое время для последнего осмотра перед «астралом», и предчувствия опять оправдались: он был не один.
– Дядя Шамик, свет ни к чему! – сказала обнажённая наездница.
– Ты не Виталик? – спросил дядя Шамик.
– Нет! Я не Виталик!
– У вас что, здесь кино снимают? Это ВГИК?
– Это ночь! Она здесь всегда… Так всё устроено… А теперь спи…
– А где в такой ночи можно промочить глотку?.. Умираю ведь.
– Ты хочешь выпить или попить? – поинтересовалась любительница верховой езды.
– И выпить и попить, можно и наоборот!
– Посмотри в холодильнике, что найдёшь – всё твоё! – посоветовали оба.
В итоге Шамик попил чего-то холодного и исчез из этого мира на несколько часов, оставив после себя гору обломков собственного тела, на которых сидела душа и горько подражала погорельцам. К концу некоторого времени в семнадцатую привели Виталика и спросили:
– Это твой кент?
– Хер его знает, может, когда за мной и приблудился.
Зрители воспользовались ночником, и кто-то из них признал:
– Не, ребята, это лама! Это точно лама! Смотри в какой позе, и трусы атласные…
– Это Шамик!
– Это дядя Шамик!
– Пить! – всем своим видом произнесла человеческая загадка.
– Дайте Шамику попить! – сказал Олег Милованович, аспирант факультета, подоспевший к началу реанимационных процедур.
– Что дать? – засуетились активисты.
– Что значит «что»? Пиво, конечно… Не воду же, ёханый бабай!
– Шамик Сослоев?! Рыба художественного стиля, на любой вкус, с некоторыми пупырышками… Лауреат! – охарактеризовал его аспирант.
– Это что, кличка? – физически не поверил зритель.
– Я тебе дам «кличка», придурок! Ты ещё скажи… Ничего не говори! – молвил аспирант и, повернув брови, куда-то справился…
Шамика напоили пивом и обследовали. В знак благодарности он показал пульс и язык. Пиво подействовало сразу, и так дело пошло, что ему придумали одежду, которая на треть оказалась его собственной.
А потом… потом и ещё раз потом был Петровский бульвар, и целая скамейка, пахнущая сиренью, и газеты, подброшенные специально, чтобы он узнал, который сейчас век, который сейчас год, что это за город беснуется в его воображении и в чьих он до сих пор трусах, просто из уважения к первоисточнику…
И всё-таки ещё раз… Потом подсели девушки и стали пить пиво и рассказывать друг другу обо всём, что им причитается…
– Кто даст позвонить бесплатно, того нарисую! – выступил с бизнес-предложением Шамик. Девушки прервались и безбоязненно отдали оба телефона.
Валентин Рогов разбирался в художниках с детства – отец зачал его в художественной мастерской его матери, прямо в мастерской и прямо в матери. Впоследствии он всегда говорил:
– Никогда не пей с женщиной наедине, пей всегда при свидетелях, и желательно в особых общественных местах.
К счастью, Валентину это не пригодилось, и он проживал другую жизнь, затягиваясь от предчувствия денег, которые подтекали к нему из разных источников, в том числе и от некоторых художников, атмосферу которых он унаследовал.
Шамика было жаль невероятно, надо было суметь потеряться после юбилейной выставки, и никто его не мог разыскать. Трагикомичность ситуации только усилилась, когда его наградили «заслуженной» или «народной» премией, а вручить её было некому. Кто-то сказал, что Шамик вымотался и внезапно загрустил, да так загрустил, что пропал внутри Москвы – лучше не придумаешь для бесплодных поисков. Спустя пару дней Шамик сам всплыл…
