– Извини, не запомнил имени, – повинился оттаявший Шамик.
– Вика! – тут же откликнулась девушка.
– Вика – это печенье… Тебе бы надо другое имя, эластичней.
– Какое печенье? – обалдела Вика.
– Какое? Овсяное. Рассыпчатое, – разглядывал её попутчик.
– Это дяденька Шамик шутит, – смеялся Рогов – О, ты его ещё не знаешь? Он такой плут!
– Чего это я плут? Объясни! Я могу быть чем угодно, вплоть до майонеза, но не плутом! Это ты, брат, не разбираешься в здоровом питании!
– Видишь, я же ещё получаю от него пинки и шпингалеты? – посмотрел Рогов на свой удачный выбор женщины.
– Нет, Валик, я у тебя в гостях, так что не могу критиковать или подкалывать – это только если ты захочешь.
– Не страшно, – улыбнулся Валик Вике. – А вот сам ты способен выдержать серьёзную плюху?
– Да ладно, чего это мы? – сказала Вика.
– От тебя способен, и от других теперь тоже!
– Ну хорошо, Шамик, сам напросился, хоть это и не разговор для бензиновой заправки… Я, мой друг, помню твои работы, когда ты был молод, и горяч, и чист, потом ты стал как бесконечный шашлык!
– Вот именно! – произнёс разволновавшийся Шамик.
– Что «вот именно»? Берёшь шампур и давай низать картинки – беспроигрышная кишлачная тема! Тоска по своей исторической родине выражена? А как же! Признание любви к родному народу? Читается в каждом штрихе или мазке? А как же! Есть, Шамик, есть бесподобные картинки, я не спорю, но до умопомрачения эксплуатировать кишлачную тему?! Это невыносимо! Кавказ так накачали пафосом, что у многих это уже псевдо-Кавказ! То же самое и по русским – только там пельмени!
– Валик! Ты мне правду сказал. Ты сказал мне то, что я на выставке увидел! Я увидел этот самый шашлык и то, что я деградировал! Шамик – это шашлык! – сказал он, и слёзы навернулись у него на глазах. И это были его слёзы. Настолько его слёзы, что «печенье» расстроилось.
– Можешь потом меня зарезать, но такова игра… И потом, я давно это хотел сказать… ты рано состарился… Что-то надо делать. Я люблю лошадей и этнические мотивы, но не в таком количестве… Понимаешь, легенды и мифы – тоже не до бесконечности. Если считаешь нужным сказать об этом, скажи, но не только об этом… И главное! Где философия? Художник должен быть концептуален и этим отличаться от других. Концептуален. Шамик, напомню: нравится это кому-то или не нравится, но мы все живём в двадцать первом веке… И в нём тоже кое-что происходит и будет происходить… Как-то интересно было бы увидеть… Я тебя не учу, я от тебя жду!
– Валик, это в десятку, как легко превратиться в говно! Вика! Видишь, я уже запомнил твоё имя?
– Не надо, Шамик, не заводись, этого я не говорил. И Вику не трогай! И вообще, делай что хочешь, может из тебя что-нибудь выйдет, кроме «народненького». Я буду рад! Поехали!
– Вот именно! И приехали, и поехали, – обобщил Шамик и тихо произнёс: – Извините…
Дорога была длинная и цветная, на всём протяжении с одним узнаваемым запахом – асфальта и отработанного бензина. Больше по повестке дня никаких аналитических выступлений в «партийной ячейке» не намечалось, и все ехали на реакциях.
– Смотри, какое название у деревни!
– Куда-куда поворот? Это ж надо такое придумать!
– Смотрите, какое поле! Сколько цвета! Намазал бы и съел!
– Да, ребята, это нас обогнала машинёшка стоимостью, как трёх-четырёхкомнатная квартира в Москве.
– Под Ростовом надо бы переночевать, – решил Рогов.
Конечно, на всей территории России расположилось лето, и одно это уже не только тело греет настоящим патриотам, но и душу тоже.
