— Не хочешь, как хочешь.
Хотел добавить, подумай до завтра, но Октябрина, едва почувствовав свободу, бросилась бежать со всех ног. Иван опешил, и беглянка успела скрыться за углом. Всего одна улица и она дома. Ничего с ней не случится. Но не поэтому Иван решил не догонять. Он обиделся. Вновь зажёг сигарету — за неделю без незнакомой знакомки скурил две пачки, забыв про то, что бросает. Автобус на этот раз пришел совсем пустым — суббота, чего он хочет? Да чтобы девчонки не бежали от него сломя голову, будто от чудища лесного! Да что он распереживался-то так — это не он, это она пугало… Огородное! В папиной шляпе!
Это просто осень. Авитаминоз. Любви хочется, да ни с кем не клеится, потому что расклеилось небо. Смотрел в окно автобуса и гадал, когда же в этом году пойдёт снег: в октябре или ждать до ноября? Пусть будет октябрь — тогда он начнёт личную жизнь с белого листа, без придурковатой Октябрины.
8. Глава 8 "Снегурочка"
В этом году снег тоже пошёл в октябре, но долго не пролежал. В ноябре было мерзко. Сейчас бело и красиво, но лучше б оставалось мерзко за окном, чем внутри. Внутри его вылизанного дома. И в душе. Ну как так получилось с Риммой… И снова все у него не слава богу под Новый год!
— А зачем тебе знать, откуда у меня фотография? — спросил Иван маленькую Василису елейным голосом, бесшумно скрежеща зубами.
Зубищами! Он больше не Иван-Царевич, он — Серый Волк, который зубами щёлк. И пусть на девчонке серая шапочка, а не красная, он бы с удовольствием проглотил, не задавая лишних вопросов, чтобы встречи этой как не бывало. Воспитывать нужно детей, чтобы не лезли в дела взрослых! Или взрослым научиться к тридцати годам не впутывать малолеток в свои дела давно минувших лет!
Иван сунул руку в карман, но шоколадку не достал, хотя очень хотелось поделить её по-братски или по-сестрински с сидящим рядом чужим ребёнком. Или просто подсластить Василисе её неприятную миссию. Хотя у самого от незапланированного общения с девочкой живот свело. Будем считать, что от голода. Ничего, потерпи, браток. На обратном пути пойдёшь через монастырский садик и купишь медовых пряников. Да, так и будет — один съест, остальные отвезёт завтра тёще. Ещё накупит ей сбитня и всяких целебных травок, чтобы не хворала. А то Римма начала поговаривать, что неправильно им жить в разных городах. За твоей матерью, типа, Андрюха присмотрит, а за моей — никто. Но пока тёща держится молодцом. Такому здоровью позавидуешь белой, как снег, завистью.
— Ну? — напустился он на девочку.
— Просто хочу знать! — ответила Василиса звонко и бойко, точно всё это время набирала в лёгкие воздуха для крика. Небось мелкой орала много, как Андрюхины ведьмочки. И сейчас визжат, как что не по ним. А не по ним всё! Девки что мелкие, что большие себе на уме, на своём женском, извилин которого мужским умом не постичь.
— Много будешь знать… Спроси у мамы! — не договорил Иван.
Хотел улыбнуться, но тоже не смог. Девочка не улыбалась. Он видел её в профиль. Нос вздёрнутый, мамин.
— Не могу спросить.
Девочка не смотрела на него — чертила сапожками длинные полосы. Наверное, в детстве любила болтать ножками, а теперь выросла, не поджать — только в лыжи вот так играть.
— Боишься спросить? Или боишься, что не скажет? — усмехнулся Иван.
Забавная девчонка — взяла чудаковатость от матери. Иван немного даже испугался, что у него на губах заиграла тоже не самая нормальная улыбка. Но он наконец расслабился, и ситуация перестала раздражать его так сильно, как в первые минуты знакомства с Василисой.
