Ах, вот почему она не тупила в игрушки. Ну, хоть от экрана отдохнула и его спасла от неминуемого разочарования встречей с прошлым. Все будет, как он и хотел — нет фотографии, нет проблемы. Его телефон в кармане, сразу наберёт Римме.
Иван сунул руку под куртку и достал бумажник — квадратик фотографии с заломанным левым верхним краем лежал на, можно сказать, своём законном месте и не хотел его покидать. Да что же за черт! Иван дёрнулся, и одна из перчаток, которые он бросил себе на колени, упала на снег к ногам девочки: та машинально подняла её, но он не взял, потому что продолжал воевать с кошельком.
— Девочка, у тебя все в порядке?
Иван вскинул голову и увидел мужчину в надвинутой на самые глаза шапке. С красным носом — как у него самого, наверное. Предпенсионного возраста — почти в отцы ему годится.
— Ты знаешь этого человека? — продолжил старикан допрос и незаметно так поставил ногу между скамейкой и девочкой.
Иван вскочил и точно помнил, что не толкнул курьера Василисы — она сама схватилась за него и почти прижалась к его локтю:
— Это мой папа!
Голос звонкий, детский — а глухой и взрослый растворился в морозном воздухе и страхе.
— Что вам надо? — спросил Иван тоже глухо, чуть приобняв девочку за плечо.
Мужчина отступил и стушевался.
— Простите, простите… — залепетал басом. — Не хотел обидеть… Но в наше неспокойное время...
— Я понимаю…
Теперь Иван понял — да, точно дурак. Кажется, и ростом не жираф, чтобы вот так по-крупному тормозить!
Мужчина пошёл своей дорогой, но медленно, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться, что его не обманули. Тогда Иван решил от греха подальше усадить девочку на скамейку и сесть рядом. Ей отдал прежнее место, а сам примостился с холодного края. Забрал из её рук поднятую перчатку, нагнулся за второй, которую уже скинул, вскочив.
— И не страшно было ко мне возвращаться? — спросил, прищурясь. — Я думал, что ты сбежала от меня, испугавшись, что я плохой. Я ещё мысленно похвалил тебя — молодец, мол. Маму хорошо слушает. И тут ты вдруг у незнакомой женщины на побегушках…
Он достал наконец фотографию и протянул девочке. Та схватила её и замерла, уткнувшись носом в портрет. Потом снова посмотрела на Ивана, и он обмер: одни же глаза… Как он сразу не догадался!
— Тебя мама ко мне послала?
Девочка мотнула головой. Да как же иначе! Сидела и ждала его, а потом испугалась, что это другой дядька, вот и побежала к маме, а та быстренько написала ему, чтобы не уходил. Всё сходилось.
— Не ври. Это некрасиво врать взрослым. И вообще врать некрасиво. У тебя мамины глаза. Их не спутаешь.
Она тут же спрятала фотографию в карман пуховика и снова взглянула Ивану в лицо.
— Вы женаты? У вас дети есть?
Он улыбнулся:
— Это тоже мама просила узнать?
— У вас нет кольца, — проигнорировала девочка его вопрос.
— Ну нет… Растянуть отдал, —соврал Иван, хотя сам только что учил не врать. Но нельзя же сказать девочке правду, что имел кой-какие виды на её маму. — Просто пальцы большие стали с возрастом, — и он покрутил рукой, не снимая перчатки, хотя безымянный палец снова зачесался, тоскуя о кольце.
— А дети есть? — не унималась девчонка.
— А откуда такие вопросы, барышня? Нет у меня детей. Можешь так и передать своей маме.
— А вдруг есть, а вы не знаете?
Он не сдержался, рассмеялся.
— Что тебе надо? — спросил все же достаточно серьёзно. — Ты мамины вопросы задаёшь или по собственному почину в следователя играешь?
