«Все-таки он зверь», — подумала я, но не о волке.
2. Глава 2
Мы пробыли в пещере два дня, и это были непростые дни. Усталость, не слишком оптимистический настрой и внутреннее раздражение сделали нас вспыльчивыми и недовольными. Птенчик, наоборот, радовался остановке и, сидя в своем гнезде-сумке, сводил нас с ума криками, хотя поводов для криков не было – его и кормили, и развлекали. Млад сначала недобро косился на это визгливое существо, а потом его терпение лопнуло, и он попытался сожрать это самое существо.
Я, естественно, встала на защиту своего пернатого подопечного, а Треден встал на защиту меня. Отогнав волка, бородач предупредил:
— Посмотри-посмотри, какое чудище ты решила воспитать! С ним маленьким уже не совладать, а что будешь делать, когда подрастет?
— А я рада, что он такой шумный! — возразила я нахально. — Это значит, что он здоров, активен, и как всякий ребенок… то есть зверенок… то есть птенчик, шумен!
— Млад шум не любит, так и знай – зазеваешься, сожрет твоего ребенка-зверенка-птенчика!
— Пусть только попробует! Я ему брюхо распорю и вытащу птенца!
— Что-о-о-о? — всерьез рассердился простак Треден, который все никак не мог привыкнуть к моей манере насмешничать. — Если тронешь волка, я тебе голову откручу – хоть гавкать перестанешь, собака брехливая!
— Догони сначала, пень трухлявый!
— Хватит! — рявкнул Зен. Как только мэнчи подал голос, мы с Треденом замолчали, птенец прикрыл клювик, а Млад перестал ворчать-рычать. Зен среди нас самый сильный и приспособленный к выживанию, и мы вольно или невольно подчиняемся ему. — Я выйду осмотреться, посмотрю, как лег снег, и решу, как безопаснее идти. Вернусь к вечеру. Не грызитесь.
Застегнувшись и накинув капюшон, желтоглазый хлопнул по бедру, и Млад подошел к нему. Убрав тряпки, которыми мы заткнули щель, через которую и попали в пещеру, желтоглазый пролез наружу, а затем вылез волк.
Сразу стало холоднее и внутрь нанесло снежной пыльцы.
— Млад твой или Зена? — спросила я раздосадованно. Раньше меня успокаивала мысль, что зверь подчиняется Тредену, а не Зену, и в случае стычки будет выполнять именно приказы Тредена. Что, если я ошибаюсь?
— Он наш, — ответил бородач и тоже раздосадованно. — Когда нашли его волчонком, оба заботились.
— Не может такого быть. Волк видит нас как стаю, а в стае должен быть вожак. Кто вожак – ты или Зен?
— Чего ты хочешь от меня? За птенцом своим гляди, — ушел от ответа Треден и стал затыкать щели.
Я присела рядом с птенчиком, который, почувствовав свежее дуновение холода, заволновался. Я протянула руку, чтобы поправить «гнездо», и ощутила, как меня весьма болезненно прихватывают клювом за руку. Гуи считает меня мамочкой и проявляет любовь, пощипывая за всякие места. Даже боязно наклоняться к нему низко – вдруг за нос схватит или клюнет в глаз?
— Бяка-кусака, — пробормотала я, потирая руку. — Разве так ведут себя приличные гуи?
Птенчик предпринял еще одну попытку меня цапнуть, и когда я его отпихнула, с обиженным видом устроился на тряпках в сумке. Тряпки пованивали, но я пока не меняла их; заменю веточками, когда мы покинем пещеру.
Треден забил тряпками щель, проверил факел, подошел к нам и сел рядом.
Я подготовилась к продолжению нашего словесного сражения и, вздернув подбородок, начала:
— Птенец не такой уж…
— Что ты знаешь о Мэзаве? — перебил меня мэнчи.
— Страна, управляемая Великими матерями, страна без рабства,— ответила я, вспомнив рассказы Кирила. — Имеет выход к морю, говорят в ней на том же языке, что и в Ниэраде. В Мэзаву мечтают попасть многие дикарки, и некоторые женщ… то есть мэзы и декоративки пытаются сбежать туда.
