Дела любви I том - страница 4

Нет в человеческом языке ни одного слова, ни одного, даже самого священного, о котором мы могли бы сказать: «если человек говорит это слово, то это безусловно доказывает то, что в нём есть любовь». Наоборот, бывает даже так, что слово, сказанное одним человеком, может заверить нас в том, что у него есть любовь, а совершенно противоположное слово, сказанное другим, может заверить нас в том, что в нём тоже есть любовь; бывает так, что одно и то же слово может заверить нас, что в том, кто его сказал, есть любовь, а в том, кто сказал то же самое слово – нет.

Нет ни одного поступка, ни одного, даже самого лучшего, о котором бы мы могли безоговорочно сказать: «Тот, кто делает это, безусловно доказывает, что он любит». Всё зависит от того, как этот поступок совершается. Есть поступки, которые в особом смысле называются делами милосердия. Но на самом деле, если человек подаёт милостыню, если он посещает вдову, одевает нагого, его милосердие тем самым не доказывается или даже не распознаётся; ибо можно совершать дела милосердия без милосердия и даже эгоистично, а если так, то дело милосердия не является делом любви. Вы, конечно, очень часто видели это удручающее зрелище; и даже, возможно, иногда ловили себя на том, в чём каждый человек должен признаться в себе именно потому, что он не настолько немилосерден и чёрств, чтобы упускать из виду главное, вы ловили себя на том, что, когда вы что-то делаете, вы забываете, как вы это делаете. Увы, Лютер говорил, что ни разу в жизни он не молился абсолютно спокойно, не отвлекаясь ни на какие посторонние мысли; так же и честный человек признаётся, что как бы часто и как бы охотно и радостно он ни подавал милостыню, он никогда не делал это иначе, как несовершенно, возможно, под влиянием какого-то случайного впечатления, возможно, из-за капризной пристрастности, возможно, для успокоения своей совести, возможно, отвернувшись – но не в библейском смысле, чтобы левая рука не знала8, а бездумно, может быть, думая о собственном горе – вместо того, чтобы думать о страданиях бедных, может быть, подавая милостыню, ища личного облегчения – вместо того, чтобы желать облегчить бедность, так что дело милосердия не стало в высшем смысле делом любви.

Поэтому, то, как слово произносится, и главное, что под ним подразумевается, и поэтому, как совершается действие – вот что является решающим в определении и распознавании любви по её плодам. Но и здесь дело в том, что нет ничего, никакого «такого», о котором можно было бы безоговорочно сказать, что оно безусловно доказывает наличие любви или что оно безусловно доказывает, что её нет.

И всё же несомненно, что любовь можно узнать по её плодам. Но эти священные слова предназначены не для того, чтобы заниматься осуждением друг друга; напротив, они предостерегают человека (вас, мой читатель, и меня), чтобы он не позволял своей любви становиться бесплодной, но трудиться, чтобы её можно было узнать по плодам, независимо от того, признают их другие или нет. Ибо он, конечно, должен трудиться не ради того, чтобы его любовь познавалась по плодам, но трудиться так, чтобы её можно было познать по плодам; в этом труде он должен следить за тем, чтобы признание любви не стало для него важнее, чем то единственно важное – чтобы она приносила плоды и поэтому была узнаваема. Одно верно – какие бы мудрые советы ни давал человек, какие бы меры предосторожности ни предпринимал, чтобы не быть обманутым другими, Евангелие требует от индивидуума чего-то другого и чего-то гораздо более важного – чтобы он помнил, что дерево познаётся по плодам, и что именно его или его любовь Евангелие сравнивает с деревом. В Евангелии не говорится, как в речи умного: «Вы или кто-то из вас узнают дерево по плодам», но там сказано: «Дерево познаётся по плодам его». Объяснение в том, что вы, вы, читающие эти слова Евангелия, вы и являетесь деревом. То, что пророк Нафан добавил к притче «Ты – тот человек»9, Евангелию добавлять не нужно, потому что это уже содержится в форме высказывания и потому что это – слово Евангелия. Ибо божественный авторитет Евангелия не говорит одному человеку о другом человеке, вам, мой слушатель, обо мне, или мне о вас. Нет, когда Евангелие говорит, оно обращается к человеку; оно не говорит о нас, людях, о тебе и обо мне, но оно говорит нам, людям, тебе и мне, и оно говорит о том, что любовь познаётся по плодам.