Петухов помрачнел.
– Ничего мы с ним не обсуждали.
– А твой сын утверждает обратное.
На этот раз подполковник взял в руки не шланг, а протокол допроса, которым и помахал перед носом подследственного.
– Что скажешь?
Вместо ответа Петухов попытался увести взгляд – вместе с головой – от подполковника, но голова – вместе с взглядом – были немедленно и без ненужной куртуазности возвращены Андреевым на место.
– Мне повторить вопрос? – нехорошо, но многообещающе улыбнулся Трофименко.
На этот раз Петухов молчал недолго – секунд пять, не больше.
– Да, сын, там, «нагородил огород»… ну, пацан – что с него возьмёшь… А я сказал ему, что сам разберусь с этой сучкой… чтобы не обижала моего сына… Достала уже, тварь!.. Да и все они, Котовы – сучара на сучаре! Понтов – на козе не объедешь, гниды!
– Ну, и как: разобрался? – ещё ниже склонился над ним Трофименко.
– Разобрался бы, – мрачно усмехнулся Петухов, – да какая-то добрая душа опередила меня…
– А что за милиционер был у вас дома? – «вразрез» подключился Старков. – В тот день, когда Вы решили разобраться с Котовой?
Пытаясь вспомнить, Петухов наморщил лоб и несколько секунд честно «погружался в себя».
– А хрен его знает! Я его первый раз видел. Ко мне много вашего брата наведывается. Чуть что – сразу ко мне: меченый, куда денешься! Особенно участковый достал… недоделок!.. А этого я раньше не видел.
– Узнать сможете?
Петухов опять ушёл глазами в сторону – за ответом.
– Не знаю… Темно было… Я ещё выпил хорошо… Да и все вы – на одно лицо!
– А о чём разговор был?
– С сыном?
– С милиционером! – даже не повысил голос Старков: опять увлёкся версией.
Петухов скорчил рожу и развёл руками, вывернув ладони «лицом наружу».
– Так – «печки-лавочки»… Какую-то «пургу гнал»… ну, там, где был, что делал…
– По какому делу?
– А я помню?! – пожал плечами Петухов, словно удивляясь несообразительности следователя. – За какую-то кражу толковал, а за какую, убей Бог, не помню: выпимши был…
– А где ты был в день убийства? – еле дождался своей очереди Трофименко.
Петухов медленно «отклеил глаза» от пола.
– А когда был этот день?
– Позавчера.
Вспоминая, Петухов несколько раз проехался грязной ладонью по заросшей щеке.
– Позавчера?..
Ладонь «собралась уже в обратный путь», как вдруг передумала и звучным шлепком отработала по лбу.
– Так ведь, это… выпивали мы!
– Тоже мне – алиби! – ухмыльнулся подполковник. – Ты каждый день «нажираешься»!
– Да нет же, начальник! – клятвенно обложился руками подследственный. – Позавчера аванс давали! Я на стройке работаю, бетонщиком! Двадцатого у нас всегда – аванс! Двадцатого – аванс, пятого – получка! Можете, у кого угодно, спросить!
– Спросим, не беспокойся.
Трофименко ответ подследственного явно не понравился: «крепкая версия» дала первую трещину.
– И что: весь день пили?
Петухов «засмущался», даже шмыгнул носом.
– Ну, зачем «весь день», начальник?.. Ну-у… после обеда начали… как аванс получили…
– После обеда – это ещё в рабочее время? – усмехнулся Старков: расстроенный Трофименко предпочёл отмолчаться.
– Ну, а чё такого? – лишь слегка «оппонировал» Петухов.
– А кто пил?
– Да вся бригада! – повеселел подследственный. – Как «загудели», так и…
– А где «гудели» -то? – тоже развеселился Старков: хоть какое-то разнообразие. – Или, как в песне у Высоцкого: «потом в саду, где детские грибочки, потом не помню: дошёл «до точки»?
– Примерно так, – покривил щекой Петухов. – Начали, как говорится, не отходя…
