Я, к примеру, стал охотится на «зеленый луч». В свете грядущих потрясений и испытаний это увлечение, как мне кажется, возникло интуитивным поиском выхода из неодолимого падения в предначертанную мне бездну.
Когда зеленый луч, последний на закате,
Блеснет и скроется, мы не узнаем где,
Тогда встает душа и бродит, как лунатик,
В садах заброшенных, в безлюдье площадей.
Весь мир теперь ее, ни ангелам ни птицам
Не позавидует она в тиши аллей.
А тело тащится вослед и тайно злится,
Угрюмо жалуясь на боль свою земле…
…– «Подумай, каково мне с этой бесноватой,
Воображаемым внимая голосам,
Смотреть на мелочь звезд;ведь очень небогато
И просто разубрал Всевышний небеса». –
Писал когда-то Николай Гумилев.
«Зеленый луч» хорошо высматривать в океанских закатах. Когда Солнце уходит за горизонт последней своей частицей, если чист и прозрачен воздух, безоблачно небо и ничто не искажает линию горизонта, сулящий счастье нечаянному наблюдателю, зеленый, острый, как шпага луч, вспыхивает вдали. Если ты успел увидеть его, то это считается удивительным везением.
Так совпало, что именно на закате, ловя уходящее Солнце в окуляре пеленгатора, для дальнейшего расчета места судна, я в первый раз, неожиданно, увидел удивительно яркий зеленый луч. И следующим вечером. И на третий день. Снова и снова.
И пока мы шли до Ла-Платы, каждый вечер, небо, над удивительно спокойным в эту пору океаном, расцветало зеленым всполохом. Каждый вечер я долбился в чертоги счастья, и, видимо, изрядно надоел всем богам на свете.
***
Дальше, на воды опускалась тьма. Поставив точку на карте, я достаивал вахту у носовых иллюминаторов, всматриваясь в пустынное пространство.
Однажды, ближе к полуночи, на мостик поднялся капитан Шестаков, и пристроившись у открытой двери на правое крыло, закурил свою обычную сигарету.
–Как дела, Витторио? – спросил он, – есть встречные?
Я оторвался от черной завеси южной ночи и взглянул на экран радара. Ни единого огня не было видно за иллюминатором, и ни единой отметки на экране РЛС.
– Нет никого, Юрий Николаевич. – ответил я капитану.
– Как нет? А это кто? – ткнул он куда-то в ночь своей сигаретой.
Я подошел к нему, и заглянул, через его плечо, в открытую дверь. И сразу увидел идущее на пересечение судно. Отчетливо угадывались его, красный и зеленый, навигационные огни.
Метнувшись к радару, отметок, на его экране, я не увидел. Переключил диапазоны – нет отметок. Повернул глаза направо – есть пароход! Наваждение какое-то!
Схватил бинокль, подскочил к двери и навел окуляры.
– Юрий Николаевич, а ведь это не похоже на пароход.
– А на что похоже?
– Ну вот, сами посмотрите, – протянул я ему бинокль.
Вооруженным глазом был отчетливо виден, висящий над океаном, яркий белый шар. По его экватору светились две полосы из зеленых и красных огней. Между шаром и океаном блистала, отраженным лунным светом, полоска воды. То есть шар этот висел в воздухе.
Юрий Николаевич долго осматривал неведомого небесного путника и, наконец, вынес вердикт:
– Самолет, сто процентов.
И тут «самолет» мгновенно, камнем, упал в воду.
– Это как? – удивился капитан.
– Похоже, Юрий Николаевич, это не очень самолет. Он на такой скорости ушел за горизонт, что нам показалось, будто бы наблюдали падение. Я вообще не понимаю, что может развивать такую скорость на Земле?
– Будем надеяться – с сомнением протянул Шестаков.
– На шестнадцатом канале тихо. Радар на диапазонах три, шесть, двенадцать и шестнадцать миль ничего не показал. Самолеты бесшумно не летают, и не падают. Не думаю, что это был самолет.
