– Еще Кириллыч спрашивал, как у тебя дела, – добавил Динозавр.
– Так дело-то еще только начали! – возмутилась Рыбкина.
– Хорошее начало – половина беды, – сказал Динозавр. – Ладно, ты сюда скоро?
– Не очень. Сейчас еще с одним типом поговорю, и приеду.
– Это ты уже под конец рабочего дня только доберешься, – сказал Динозавр и в его голосе отчетливо слышалось осуждение. К чему, мол, пахать до поздна? День, конечно, не нормированный, но разве это значит, что надо поймать преступника прямо сегодня?
– Я постараюсь пораньше, Пал Палыч, – сказала Рыбкина.
– Давай, – ответил Динозавр, – если мне надо задержаться, позвони.
***
Рыбкина отключилась, попыталась вернуться к своим рассуждениям и поняла, что уже все решила. Пожала плечами и быстро набрала номер.
– Мирослав Кириллович? – сказала она, едва дирижер отозвался. – Это Рыбкина, следователь. Мы можем сейчас с вами встретиться и поговорить немного?
– Поговорить? – переспросил дирижер. Он помялся, потом засмеялся.
– А я думал, с такими пустяковыми кражами полиция и не чешется. Извините.
– Иногда, как видите, чешется, – Рыбкина отлично понимала дирижера. Она и сама не очень понимала, почему ее так тянет это дело разобрать. Все вокруг уверены были, что молодая девчонка хочет выслужиться, но сама Рыбкина чуяла за всей этой ерундой какую-то мутную и темную дрянь.
– Тогда давайте встретимся, – сказал дирижер. – Я сейчас дома, но могу подъехать, куда скажете. Минут через пятнадцать могу быть в отделении.
– Я бы хотела, чтоб это был не допрос, – сказала Рыбкина, – так что давайте, может, в кафе?
– Первый раз меня на свидание приглашает полиция, – засмеялся дирижер.
– Мне нужна небольшая консультация, – сказала Рыбкина.
– Вы задумались о карьере музыканта? – слышно было, что дирижер продолжает веселиться.
– Скорее, о карьере колдуна, – сказала Рыбкина и с удовольствием услышала внезапную тишину. Она почти видела, как дирижер замолкает, становится серьезным и даже немного мрачным. Как он думает, шутит ли она. Как он вспоминает все странности собственного ограбления и задумывается о своем бубне.
Рыбкина и сама хотела бы знать, кому нужны личные предметы колдунов, их инструменты.
– Колдуна… – медленно протянул он наконец. – Что ж, можем и об этом поговорить.
– Значит, давайте я сейчас подъеду и поговорим, – Рыбкина закончила разговор и попробовала сосредоточиться на дороге. К сожалению, дорога уже кончалась. И даже то, что ехать надо было не в отделение, а к дому дирижера, не сильно удлиняло путь.
– Значит, надо быстро подумать о чем-то важном, – сказала Рыбкина вслух и перестроилась в другой ряд.
Что-то важное было еще, о чем она не подумала…
Ритм.
Далеко-далеко в жарких джунглях бьют барабаны бьют, в такт качаются звезды на небе, в такт бьются сердца танцоров. Босые ноги бьют и бьют в землю, черные руки бьют по черному дереву, черные змеи качаются среди лиан, черная луна смотрит с неба…
Черепанов тряхнул головой, посмотрел по сторонам.
Современный сибирский город. Лето. Зеленые пыльные деревья, грязный асфальт. Следователь, странная девушка, сидела рядом за рулем. Машина стояла на обочине, он сел, и они увлеклись разговором. Собирались поехать куда-то, но так и не поехали.
Джунгли не здесь, они внутри, в сердце. Ритм барабанов где-то на самом краю сознания. Наваждение, мираж.
Чары.
– Вы знаете, Марта, – серьезно сказал Черепанов невпопад, – мне Оньи Нкузи не стал делать барабан. Там все делают на барабанах, но он сказал, что я уйду, и там… в смысле, тут, будет лучше бубен.
