– Я в большой степени новичок в этом деле, – продолжал Мирослав. – Учитель не стал много рассказывать мне про колдовство джунглей, я ведь собирался возвращаться. Но я слышу ритм.
И снова услышал ритм.
Грохнул огромный барабан, глухо и одиноко. Мирослав кивнул.
– Это просто восприятие магии. Каждый чувствует ее по-своему, – сказал он. – Для меня это музыка. Я же музыкант. И дирижер – управляю музыкой, так же, как колдун управляет магией.
Барабан грохнул еще раз.
– Рядом с нашим миром, который мы видим постоянно, есть… – Мирослав заколебался. использовать заезженные слова про тонкие миры не хотелось, но как назвать это по-другому?
Рядом с барабаном зашуршали погремушки. И грохнул барабан.
– Тонкий мир. Слова не важны, они все будут не точны, так что вы не слушайте слов. Каждый видит по своему. Даже сейчас, когда я так издалека подхожу к ответу на твой вопрос, я слышу тему Черного Человека.
Мирослав замолчал и прислушался. Барабан бил редко и гулко, шипели маракасы, и где-то вдали вступила флейта.
“Этак мы дождемся симфонического оркестра”, – подумал Мирослав.
– Тема? – решилась нарушить молчание Марта, но Мирослав сделал дирижерский жест ладонью – стоп! Она замолчала.
– Барабан, – сказал, наконец, Мирослав. – Барабан, маракасы и флейта. Это не все, многое отсюда не слышно. Неистовый танец и расслабленная неподвижность.
Подошла официантка, поставила перед ним тарелку и стакан с приборами. Вилки звякнули о стекло.
Мирослав взял вилку, осторожно коснулся стекла еще раз. Стекло отозвалось длинным звоном.
– Я уверен, Черный Человек обитает там, в тонком мире, – сказал он, потом поднял глаза на официантку. Улыбнулся.
– Спасибо. Принесите сразу счет, мы поедим и пойдем.
Девушка ответила дежурной улыбкой, но в глазах у нее мелькнуло удивление. Она покосилась на Марту, словно спрашивая, нормальный ли ее спутник и ушла.
Мирослав звякнул вилкой о стакан еще раз.
– Черный Человек, – сказал он. – Я не знаю, кто он. Но думаю, к его словам стоит прислушаться. Верить ли им – станет понятно позже. Обитатели тонкого плана не лгут, но добро и зло понимают совсем не так, как мы.
– Ильин сказал, что Черный Человек сказал… – начала Марта и усмехнулась. – Какая точность-то показаний! Он сказал, тот сказал, по слухам, по догадкам…
Мирослав тоже улыбнулся, но потом ответил серьезно:
– Это ж магия. Ничего не понятно, идешь наугад в тумане.
Барабаны в тонком мире согласно загрохотали. Теперь ритм превратился в ровный гул, ноги танцоров двигались быстро-быстро, но сами танцоры стояли на месте. Впрочем, Мирослав не видел танцоров – только слышал звук их ног.
Мирослав стал есть. Пальцами левой руки он отстукивал этот ритм.
– Значит, – тихо сказала Марта, – кто-то умрет?
– Люди каждый день умирают, – ответил Мирослав. – Но думаю, да. Кто-то нужный в опасности.
– Как же узнать, кто и как? – Марта сердито посмотрела по сторонам, словно ожидала где-то в углу увидеть Черного Человека, который быстренько объяснил бы.
– Подожди, – удивился Мирослав, – ты же ясновидящая? Разве нет?
Марта охнула. Чудеса, которым она привыкла не доверять, видения, что она видела порой…
– Я ж говорю – сказал Мирослав. – Не знание, а чутье. Не доказательства, а чувства.
Он откинулся на спинку своего стула.
– В Африке колдуну не нужно было доказывать ничего. Он просто знал, и все. Но самому колдуну посоветоваться можно было только с духами. Или с учителем, с Оньи-Нкузи. Но мне поговорить с учителем не получится – он еще жив.
