Дело во мне - страница 33

– Ну как вы добрались? Что-то мне не нравится твое бледное лицо, малыш. Давай-ка я тебе сделаю чаю сладкого. С чабрецом, м?

– Да нормально вроде…

– Ты голодный? Я пеку сочники. Но у меня борщ есть и второе. Будешь?

Робби кивнул, осматриваясь. Потом через пару секунд, словно вспомнив про вопрос, просто ответил:

– Я обожаю сырники.

– Да-да, я знаю, – улыбнувшись, сказала тетя. – Ну что ж. Обживайся. Наверху есть две свободные комнаты, выбирай любую. Вот там зал, тут ванная, следующая дверь – уборная. Есть библиотека и камин. Ну что я тебе рассказываю. Сам все увидишь. – Она выглядела непринужденной и радостной, хотя некоторая скованность присутствовала. С чем она была связана, Робби пока понять не мог. Он кивнул и, крепче сжав ручки кожаной сумки, побрел к лестнице. Он ожидал неловкость и смущение, а в итоге все получилось как получилось.

Комнаты на втором этаже оказались неожиданно просторными, но темными. В коридоре по всей длине был выстлан ковер. В воздухе пахло высушенными травами и деревом. Робби зашел в первую дверь и сразу понял, что именно здесь он проведет всю ссылку. Темно-зеленые стены и огромная кровать, приставленная к стене, стол и старинная перекошенная лампа, вытянутое окно, выходящее на гладкие просторы полей. Он кинул сумку на кровать и спустился на первый этаж.

– Вот, держи. – Нюта протянула Робби потертые вельветовые брюки и большую коричневую куртку. – И вот еще, носки и свитер. У нас тут очень сырой воздух, к тому же сегодня ветрено.

– Это зачем?

– Как? Ты же не собираешься сидеть дома? Сходи на улицу, осмотрись, пока не стемнело. У нас тут красивые места. А через пару дней сходим в гости к одному моему другу.

Робби послушно взял, стараясь не смотреть ей в глаза. Они как-то странно на него влияли. Как будто насквозь просвечивали. Люди с такими глазами обладали удивительной способностью выворачивать людей наизнанку – им невозможно соврать! Даже если очень хочешь. Это смущает. К тому же Нюта общалась с ним так, будто видела его позавчера. Робби от этого только сильнее напрягся. На каждое ее ласковое слово внутри него что-то с болью раскрывалось и тут же сжималось обратно.

Нюта намеренно не замечала его смущения, тем самым делая его неуместным. Робби проводил ее взглядом, потом начал разглядывать вещи: вельветовые брюки вызывали у него немой восторг: тяжелые, потертые у карманов, прямого кроя и пуговицы со знакомым узором. «Винтаж…» – прошептал Робби, он не мог поверить, что такую вещь списали как устаревшую и ненужную, и поэтому теперь в ней можно возиться в грязи. Он посмотрел бирку и ахнул – это были Trussardi. Робби переодевался в туалете – просторной светлой комнате, где пахло апельсиновым мылом и чистотой. Брюки оказались великоваты, впрочем, как и куртка, а вот серый, очень колючий свитер сел прекрасно.

Через пару минут Робби стоял на каменных ступенях, разглядывая свои огромные башмаки. Потом поднял глаза и увидел уставшую осеннюю природу. Он резко почувствовал укол тоски – все вокруг казалось чужим, холодным, скучным. Посеревшие кустарники, откормленные как куропатки, туи, чугунный столик, явно летний, подвесные фонарики – это был новый мир, который должен стать ему домом на ближайшее время, если он не хочет сойти с ума и еще раз залезть на крышу. Робби направился в сад. Не было ни тропинок, ни дорожек. Только старые деревья, опавшие яблоки и темно-зеленый ковер из потухшего клевера и сморщенных травинок. Робби плохо разбирался в растениях, но знал, как выглядят облепиха и хосты. Пару раз он был в гостях у маминых друзей, живущих в одном из самых богатых коттеджных поселков в Питере. Там все было очень предсказуемо: розы рядом с розами, выстриженные газоны, фигурные клумбы, искусственные прудики и беседки. Ему там не нравилось. Потому что создавалось впечатление фальши, навязчивой иллюзии настоящего. Робби мысленно смеялся над этими жалкими попытками.