Пораненная правая рука тянется к моему горлу, и меня спасает только то, что боль заставляет его замедлить движение.
Заминка слишком коротка, чтобы активировать печать.
Отработанным быстрым движением бью его пальцами в солнечное сплетение.
Гулко охнув, кожнар заваливается назад.
Кашляет, прижимает рукой живот.
Я тоже кашляю, пытаясь восстановить дыхание – и смотрю на него. Печать уже повисла на пальцах, но я пока что не знаю, хочу ли причинять ему боль.
Ярость на лице Заяра мешается с испугом. Такое чувство, что он меня не узнаёт.
- Эгле… - наконец выдыхает он.
- Госпожа! – отвечаю обижено и зло.
Сажусь и проверяю, насколько сильно ушиблена спина.
В глазах Заяра тоже мелькает злость – только другая. Та, которая заставляет убивать.
У нас два варианта. Продолжить драться и злить друг друга или…
- Извини, - касаюсь его запястья рукой, пытаясь показать, что не стоит обращать внимания на последние слова.
Заяр колеблется и после паузы сжимает мою руку. Потом переводит взгляд выше и видит красные лунки, оставленные его ногтями.
- Это ты меня… прости.
Внимательно и выжидающе смотрю на него. Вряд ли захочет рассказать, что это был за сон.
- Мне показалось… что это Аяна.
Вздрагиваю от неожиданности, а Заяр отводит взгляд. Сглатываю подступивший к горлу ком.
- Хотим мы этого или нет – но она мертва.
Тишина. Только дождь продолжает слабо шуршать над водой и шелестит вдалеке водопад.
- Слушай, если утром помощь всё ещё не придёт – придётся перебираться вплавь, - говорю я наконец.
Заяр кивает, и я продолжаю:
- Мы свяжем верёвку. Не знаю из чего. Потом я попробую переплыть реку и привязать её на той стороне. Тебе придётся…
- Хорошо, - прерывает меня кожнар. Не знаю, как он собирается перебираться на одной руке… Но другого выхода нет. – Ложись спать. Нужно хорошо отдохнуть.
***
С утра дождь льёт с удвоенной силой, и на меня накатывает тоска. Гляжу на спящего кожнара и думаю, что я, наверное, никогда не смогу вызвать в нём иных чувств, кроме ненависти – со своим-то лицом. Сходство с Аяной играет со мной злую шутку не в первый раз.
И зачем мне вообще что-то у него вызывать? Тоску смывает волной злости, но ненадолго.
Избегая прикосновений провожу кончиками пальцев над его спящим лицом. Ниже, вдоль плеча. Останавливаю себя возле раненой руки.
Надо выбираться. Кожнару нужен врач. Встаю. Выглядываю из пещеры. Тут же лицо осыпает тучей брызг. Чихаю.
Заяр шевелится за спиной и пытается сесть.
- Рука! – напоминаю я, чуть оглянувшись через плечо. Заяр молчит. Он действительно пытался спросонья опереться на больную ладонь, и теперь, похоже, ещё не пришёл в себя от боли.
Возвращаюсь, присаживаюсь возле него. Молчу и думаю, как ему сказать, что я боюсь спускаться в реку в такую погоду… Ничего не видно дальше ярда вперёд. И речи быть не может о том, чтобы отыскать противоположный берег вслепую.
А сколько будет тянуться этот проклятый дождь? Да сколько угодно, хоть десять дней. И если так, то в пещере нам оставаться нельзя, потому что река выйдет из берегов и нам… мягко говоря, конец.
Заяр протирает глаза и тоже мрачно смотрит на пелену дождя. Кажется, он понимает, о чём я думаю, без слов.
- Надо выбираться из пещеры, - всё-таки говорю я.
Кожнар оглядывается по сторонам.
- Можно забраться повыше, - он указывает на ту часть пещеры, которая находится в глубине.
- Тогда нас отрежет от суши. Плохая мысль.
Отвечает кивком. По-моему, ему не хочется вставать… А мне-то как… тут по крайней мере сравнительно тепло и ещё пахнет костром.
