Она кивает, высовывается из повозки и отдаёт короткий приказ, который мне не удаётся расслышать за стуком колёс.
Дальше едем в молчании. Только когда повозка останавливается перед воротами особняка, одна из сестёр подскакивает к нам и отчитывается:
- Гаремный лекарь уже ждёт.
- Га… - слова встаёт поперёк горла. Оглядываюсь на Лорелей.
Та первым делом отдаёт знак сестре, чтобы та отошла.
- Гаремный, какой ещё? Кожнара переводят в крыло для наложников.
Опасливо кошусь на него.
Кожнар примерно так же смотрит на меня.
- Лорелей… У меня не было таких планов.
- Он видел тебя полуголой. Были у тебя планы или нет.
Открываю рот и тут же снова закрываю. Опускаю взгляд на свою грудь, затянутую прозрачное и мокрое нижнее бельё.
- А Аяну он голой не видел? – только и могу огрызнуться я.
- Если и видел, то никто об этом не знал.
На это мне возразить нечего. Оглядываюсь на Заяра, пытаясь понять, будет ли бунт. Наложник – завидный статус. Но вряд ли он воспринимает его именно так. А я… я просто предпочла бы побыть свободной девушкой ещё двадцать… тридцать… Лучше, пятьдесят лет.
В отчаянье смотрю на Лорелей.
- Ему нужен врач или нет? – раздражённо спрашивает она и тут же добавляет: - Мне это нравится не больше, чем тебе. Представить себе не могу большего позора для дома чем наложник-кожнар.
Молчу. Я, кажется, представить могу. Любовник-кожнар. Вот это для моей репутации цветочек лучше некуда.
- Хорошо, - устало соглашаюсь я. – Пусть обработают рану, сделают всё необходимое и приведут его ко мне.
- Тебя ожидает Нарвей.
- Я знаю! И я отдала приказ! Выйду к ней, как только смогу.
***
Не могу отказать себе в удовольствии погрузиться в горячую воду на десять минут. Но пока я лежу в ванне, а младшая сестра подливает мне кипяток, мысли то и дело возвращаются к кожнару.
Там, в пещере, у него была почти что полная власть надо мной. Особенно в первую ночь, когда у меня поднялся жар. Он мог порвать рубашку на ленты и связать меня. А мог позабавиться со мной так же, как с ним забавлялась сестра.
Он ничего не сделал…
И теперь, оставляя его на волю заботливых ручек Лорелей… мне кажется, я его предаю.
У мужчин на Жемчужном берегу достаточно возможностей – особенно в городской среде. Там права почти равны, потому что среднему сословию важнее ум и надёжность в работе, чем разные виды условностей. Понятно, что и в деревнях они весьма ценятся. А вот среди аристократии всё обустроено более традиционно… Мужчина может быть рабом, нанятым слугой, наложником или мужем. С рабами всё понятно – если они попали в рабство законным путём, как Заяр, то никто и ничего им уже не должен. Границы их использования – только на усмотрение госпожи. Ими украшают вечеринки, угощают подруг, используют для тяжёлой работы и не слишком обращают внимание на уровень смертности.
Нанятым слугой в богатом доме редко может стать мужчина без происхождения – к этой категории относятся адъютанты, личные слуги и пажи. Обычно их подбирают из других уважаемых семей статусом не ниже дома, который ищет слугу. Из своей младшей родни брать слуг – дурной тон. Выдаёт нежелание отдавать сына или племянника в большую жизнь, и мужчину, который не имеет опыт слуги в другом знатном доме, вряд ли будут уважать, на его репутации это всегда будет пятном. Слугами непринято пользоваться «в том самом» смысле. Это ещё более неприлично, чем держать при себе племянника. В конце концов – мужчин много, и выбор велик, так что зачем портить колодец, из которого пьёшь?
