Собравшийся уже было обругать нижнего чина за непрезентабельный вид, полковник побледнел и схватился за сердце:
– Тише, господа, командир дивизии звонят, – вместо того, дабы обругать солдата, сделал замечание офицерам. – Пойду в предбаБник, – заикаясь произнёс он, и словно на казнь потащился к телефону.
Офицеры дружно грохнули хохотом, не успел командир прикрыть за собою дверь.
– Размечтался! – съязвил Рубанов.
– Разве можно так начальства бояться? – отсмеявшись, высморкался в платок князь Меньшиков. – Ох, ни к добру мы ржём, – спрогнозировал он дальнейшее развитие событий.
– Господа, вытирая ладонью потный лоб, просочился в приоткрытую дверь Жуков. – Велено по тревоге поднимать оставшиеся четыре эскадрона и пешим порядком топать на передовую. Утром вместе с пехотным полком, в который недавно перевели наши два эскадрона – в бой.
– Жаль бросать карты, ведь выигрышная позиция нарисовалась, – произнёс безусый прапорщик, поднимаясь с табурета.
– Да полно вам, молодой человек. Какая у вас была выигрышная позиция? – заворчал его соперник, тоже прапорщик, только пожилой. – Сейчас, положительно, без оклада бы остались.
Картёжники, подойдя к столику с закуской, с аппетитом принялись за колбасу.
– Господа, не подумайте, что мне жалко, но поспешать следует, – суетился полковник, надевая портупею с кобурой на гимнастёрку, потом, охнув, бросил её на стол и, кряхтя, начал натягивать шинель.
– А где обещанный чай со шнапсом? – окончательно добил его Рубанов.
В ночь немного подморозило, и небо расчистилось от туч.
– Когда не нужно, вылезла луна, – стонал полковник, сидя на такой же, как сам, понурой лошади, пессимистично машущей головой, и наблюдал за вяло бредущими гусарами. – Ну что вы, право, как мокрые курицы, шпора за шпору, движетесь? – злился Жуков. – Всего-то с десяток вёрст идти до первой линии окопов.
Рубанов, потягиваясь в седле, с обочины дороги наблюдал за колонной спешенной кавалерии.
Через пару часов, немного опередив свой батальон, состоящий из двух эскадронов, спешился у второй линии окопов, заметив в них движение.
«Может, Соколовский там? Не повезло гусару – пехтурой стал», – отбрасывая мутную тень от прожектором светившей луны, направился к окопам и спрыгнул в мелкую канаву.
– Что происходит, вы кто такой? – строго осведомился стоящий в центре группы солдат офицер, и вдруг широко улыбнулся. – А я вас помню, господин подполковник. В крепости Осовец встречались.
– И я вас узнал, – протянул руку Глеб. – Но вы тогда капитаном были, и сапёрами командовали.
– Так точно. Сейчас комбат у полковника Истратова. Чудесный человек. Не знакомы с ним?
– По-моему нет, хотя фамилию где-то слышал. Как господин Соколовский поживает?
– Страдает! Кому охота из благородных гусаров в пехотную крупу превратиться, – хохотнул подполковник.
– А вы тут к газовой атаке готовитесь? – оглядел солдат с противогазами на боку Рубанов.
– После Осовца пунктик у меня по этому поводу, – стал серьёзным офицер. – Так и жду, что немец газами травить начнёт.
– Да сейчас, ваше благородие, влажность большая, надысь дождь прошёл, вряд ли сейчас гансы его пустят, – сверкнув белками глаз, показал познания в химической науке бородатый унтер, чуть не опрокинув банку с жидкостью подле кучи хвороста.
– Керосин. Зажжённый хворост, согласно химическим законам, должен поднять газы над землёй. Пойдёмте, провожу вас в блиндаж и представлю полковнику Истратову.
