– Да что он там будет делать? Английский он хоть немного знает, а с русским вообще беда. – Мужчина тяжело покачал головой, словно его расстраивало каждое слово. – Как Союз распался, так молодежь все реже и реже русский учит. Мол, английский нужнее. Так-то, может, и нужнее, но лишних языков не бывает. Еще мой отец говорил: сколько языков знаешь, столько раз ты человек. Вот ты сколько языков знаешь?
– Три: езидский, русский и английский.
– Значит, ты трижды человек, Ари-джан. Этому миру нужны такие образованные люди.
– Вон уже наш дом. – Дядя Мсто указал пальцем на видневшееся вдали каменное здание. Его окружал кирпичный забор, через который свисали ветви плодовых деревьев. – Тут родился твой отец, Ари, да и дедушка с прадедом тоже.
Ари удивлялся красоте горных склонов вокруг. Дом был построен практически на камнях. По соседству стояли еще несколько одиноких домов, но в целом это явно была малочисленная деревня. Едва ли здесь живет три десятка жителей.
– Как они на такой почве что-то выращивают?
– С трудом, Ари-джан, с трудом.
Машина остановилась прямо у ворот дома. Когда-то они были покрашены красной краской, на солнце она выгорела и стала местами оранжевой. Дядя Мсто постучал по воротам своим могучим кулаком, выкрикивая имена хозяев:
– Амиран! Хато! Мы приехали. Встречайте гостей.
Залаяла собака, почуявшая что-то неладное. Ее гавканье разнеслось по всей улице, заставив соседей высунуть головы из окон.
– Бегу, Мсто-джан, – послышался женский голос. – Вы как раз к обеду.
Это была женщина лет пятидесяти пяти, в длинном домашнем платье и с платком на голове. Узел от платка находился прямо посередине ее широкого лба. Увидев Ари, она расцвела в улыбке, обнажившей ее ровные белые зубы – редкость для жителей селений.
– Это Ари? Сын Шивана? – Получив подтверждение от кивнувшего дяди Мсто, она бросилась обнимать Ари и целовать его лицо. – Как же ты изменился! Последний раз, когда тебя видела, ты еще в школу не ходил. Но ты, наверное, меня и не помнишь.
Ари пожал плечами, не зная, что ей сказать и как реагировать на такой теплый прием и поток незнакомых армянских слов. Нужно ли ему ее обнять и поцеловать или хватит короткого приветствия? В итоге, последовав примеру дяди Мсто, слегка приобнял женщину и вежливо поздоровался с ней на русском языке.
– Совсем армянский не знаешь? – спросила Хато. – Или хотя бы немного понимаешь?
– Совсем не говорю. – Губы Ари скривились в извиняющейся улыбке. Он привык как будто бы просить прощения за то, что слишком отошел от корней. Даже на родном езидском он изъяснялся с большим количеством ошибок и вставок русских слов. Сказалось отсутствие практики после отъезда в Америку.
– Ну ничего, главное, чтобы езидский знал. Без родного языка нельзя. Сколькими бы иностранными языками ты ни владел, без родного ты всегда потерян.
– На родном я говорю, – сказал Ари на езидском.
– Молодец, Ари-джан, – похвалила его Хато на русском с сильным акцентом.
Она провела гостей в небольшую гостиную. Комната была выкрашена белой краской. Как часто бывает в Армении, обоев на стенах не было. В углу комнаты стоял старинный буфет из красного дерева с красивыми ножками в виде лап то ли льва, то ли еще какого-то животного. На полках буфета стояла хрустальная посуда: вазы, бокалы, графины. Напротив шкафа на стене висели длинные часы с маятником. Судя по цвету и узору на них, они шли в комплекте с буфетом. Эти два предмета резко выделялись на фоне остальных, как гости из прошлого. Остатки былой роскоши, привезенные когда-то предками из Турции. Ари задумался о том, как эти вещи уцелели и не оказались проданными в голодные годы еще в начале Советского Союза, а затем после его развала.
