Дети-одуванчики и дети-орхидеи - страница 9

Я подумал, что это могут быть эпизоды психосоматической боли, причиной которой стали проблемы в семье, и основательно изучил все семейные и школьные обстоятельства жизни юного Джо, чтобы найти корень его изматывающей болезни. В школе все было в порядке, хотя Джо часто оставался дома из-за приступов. Не было никаких признаков возможных социальных или учебных проблем. У мальчика были хорошие друзья, он считался способным учеником, получал хорошие оценки и неплохо ладил с учителями. Потом я много расспрашивал самого Джо о том, как ему живется дома, какие отношения у его родителей, как они с ним обращаются и вообще о проблемах семьи. Результат был абсолютно нулевым: ничего необычного или подозрительного.

Тогда я обратился к родителям Джо. Они оба находились в больнице и были очень заботливыми. Есть ли у Джо какая-то причина для беспокойства о родителях? Какие у них отношения между собой? Происходят ли в семье конфликты или случаи насилия? Нет ли у них предположений относительно причины боли у их сына? Нет. Я провел с родителями Джо три или четыре беседы и не обнаружил ни одной проблемы, психологической или межличностной, которая могла бы иметь отношение к происхождению болей. Тогда мы назначили ему лечение с использованием препаратов, подавляющих кислотность, несмотря на полное отсутствие доказательств наличия язвы желудка или двенадцатиперстной кишки. Боль немедленно утихла. Через несколько дней мы выписали мальчика домой, под наблюдение лечащего педиатра.

Я ничего не слышал о Джо и его родителях, пока через три месяца мне не позвонил секретарь прокурора округа, откуда он был родом. Не было ли у меня подозрений на жестокость или плохое обращение с Джо со стороны его отца? Потому что «вчера вечером после ужина» мать мальчика вошла в спальню, достала спрятанный пистолет и всадила пулю мужу в лоб, прямо между глаз. Много месяцев спустя суд оправдал женщину, расценив ее действия как убийство в целях самозащиты по причине постоянных психологических и физических издевательств мужчины над женой и сыном. В конце концов мать дошла до той грани, когда единственным выходом было покончить с человеком, многие годы мучившим их с Джо.

Я упустил этот момент семейной истории, потому что никогда не расспрашивал родителей поодиночке, а только вместе. При физическом обследовании я не нашел у мальчика следов насилия, а Джо и его мама боялись возмездия и не могли ничего сказать в присутствии отца. Они не решались даже намекнуть на отчаянное положение своей семьи. Вспоминая этот случай, я понимаю, что Джо был классическим ребенком-орхидеей: погруженный в изматывающий ужас постоянного террора, в котором они с матерью жили, психологически не защищенный от чувств, которые вызывали издевательства, и подсознательно превращающий свою душевную боль в единственную безопасную и приемлемую форму – телесную боль. История Джо также служит напоминанием о том, что все мы в той или иной степени живем на грани огромного несчастья, зажатые в тиски сомнительной безопасности, скрытой и ужасной правды реального мира.

Вторая история об орхидеях основана на двух изображениях маленьких мальчиков. Одно из них – удивительно выразительная фотография, а другое приведено в бессмертной книге. Очень важно, что оба изображения дают представление о другой стороне детей-орхидей – о скрытых в них силе и необыкновенной чувствительности. Фотография (см. ниже) была сделана в полдень 1988 года Полом Дамато и опубликована на первой странице журнала «DoubleTake». Мальчик лет десяти в мятой синей рубашке стоит, скрестив руки, гордо отвернувшись от довольно агрессивной и дикой компании ребят предпубертатного возраста. С моей точки зрения, эта фотография представляет собой почти идеальный физический портрет ребенка-орхидеи и того социального окружения, с которым иногда сталкиваются такие дети. Этот мальчик стоит спокойно, он кажется разумным и открытым, ранимым и сильным одновременно рядом с обществом сердитых и беспокойных сверстников. Фотография передает несколько парадоксальное сочетание его бесстрастности, равнодушной маргинальности по отношению к группе и бьющих через край эмоций; сочетание одиночества, ранимости, сдержанности и жизнестойкости.