Читать онлайн Л. Петрушева - Дети русской эмиграции

© Петрушева Л. И., состав, предисловие, 2025

© Государственный архив РФ, фото, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025

КоЛибри^>®

Для любого государства нет худшего бедствия, чем гражданская война. Минуло чуть более 100 лет, как в России началась Гражданская война, но и сегодня эта тема остается одной из самых острых и актуальных в отечественной истории. Хотя и с трудом, но к нам приходит осознание именно трагичности этого события, ведь гражданская война, самая противоестественная из всех войн, по своей сути является братоубийственной.

Исторические события ушедшего века потрясли устои нашего государства и глубоко раскололи российское общество. Оценка тех событий не могла быть для всех одинаковой и простой. Многие тогда впадали в идеологические крайности. Кульминацией всех этих идеологических противоречий явилась Гражданская война, в которой бессмысленно искать виновных. Представители обеих противоборствующих сторон – граждане той же России, будущее которой они видели по-разному. Те и другие были подготовлены к войне психологически. Нетерпимость и радикализм были присущи не только политическим лидерам, но и основной массе граждан. Четырехлетняя мировая война, также сыгравшая в судьбе России свою роковую роль, привела к тому, что человеческая жизнь практически обесценилась. Террор, возведенный в основополагающие принципы политики «красных» и «белых», стал характерной особенностью Гражданской войны в России.

В этом жесточайшем и бескомпромиссном противостоянии большевики сумели одержать верх. Около 1,5 миллиона российских граждан оказались за пределами своей Родины, не приняв новой власти и выбрав для себя судьбу изгнанников. Было бы неверно не отметить и даже не подчеркнуть, что идеологическое противостояние между разными партиями и группами продолжилось в течение долгого времени среди тех, кто вынужден был покинуть Россию.

У преобладающего большинства российских изгнанников огромные трудности возникли уже с первых дней пребывания на чужбине. Многим тысячам русских людей пришлось пройти через беженские лагеря Турции, найти страну для проживания и обустройства, найти работу и жилье, получить правовую защиту. Наши соотечественники оказались раскиданными по всему миру. Русский Берлин и Париж, Прага и Белград появились в их жизни не сразу. Далеко не все государства, сами пребывавшие в нелегком положении после окончания Первой мировой войны, были готовы принять большие потоки беженцев из России. К тому же пришлось пережить и еще одно разочарование, очень больно ударившее по русским изгнанникам. Бывшие союзники по борьбе с Германией не сделали исключения для русских, не приняли активного участия в их судьбе. Франция хотя и участвовала в эвакуации военных чинов белых армий и гражданских лиц из России, но, как и другие страны, не предоставила благоприятных условий для проживания на ее территории даже представителям военной эмиграции. Все русские беженцы оказались среди прочих. В правовом отношении они были приравнены к категории иностранцев, поэтому им приходилось рассчитывать больше на собственные силы. Многие из них могли существовать только за счет благотворительной помощи. К тому же психологическая неподготовленность к жизни вне России усугубляла и без того сложное положение людей. В этой ситуации особое значение приобрела способность русских беженцев к самоорганизации, к созданию структур для решения этого комплекса проблем. Эту роль сыграли благотворительные, профессиональные, общественные, культурно-просветительские и другие организации. Не только социальная защита являлась основным направлением в их деятельности. Огромный и поистине бесценный вклад они внесли в сохранение русскими изгнанниками национальной идентичности, помогая пережить унижения беженской жизни, помогая адаптироваться и интегрироваться в жизнь принимавших стран.

Созданные многочисленные организации не только помогли в обустройстве на чужбине, но, являясь фактически центрами русской жизни, помогли изолировать свой русский мир от иностранного влияния. Идея о принадлежности к Зарубежной России давала возможность примириться с новыми условиями жизни. При этом понятие «Зарубежная Россия» было наполнено вполне конкретным содержанием – создавались такие очаги национальной культуры, как театральные общества, хоры, оркестры, научные организации и союзы, русские музеи, библиотеки, архивы и, конечно, русские учебные заведения.

В нашем сознании олицетворением эмиграции стал в первую очередь военный человек, прошедший Крым, военные лагеря Галлиполи, Лемноса и Бизерты, из которых ему с огромным трудом удалось переехать в Болгарию или Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. Югославия). Гражданская война вошла буквально в каждый российский дом, не только перевернула жизнь взрослых, но и лишила детства тысячи детей, разрушила их счастливую жизнь в родной семье вместе с любящими родителями, родными и друзьями. В результате на улицах разных иностранных городов оказались тысячи русских детей, часто беспризорных, голодных, оборванных, больных, без работы и жилья. Многие из них принимали участие в Гражданской войне, испытали все тяжести исхода из России, приспосабливались к жизни там, куда забросила судьба.

Далеко не все дети оказались на чужбине вместе с родителями. Многие были вывезены педагогами вместе с учебными заведениями, при этом родители остались в России. На чужбине оказались дети-сироты, у которых родители и родные погибли. Здесь же оказались дети-фронтовики, эвакуированные в составе частей Русской армии. Русские дети оказались в безвыходном, катастрофическом положении и, как никто другой, нуждались в экстренной помощи, без которой они могли погибнуть.

Перспектива даже кратковременного пребывания на чужбине, как казалось вначале, поставила перед эмиграцией неотложную задачу – спасти этих детей, прежде всего от физической гибели. Забота о них из всех задач, стоявших перед русской эмиграцией, являлась одной из самых важных и ответственных. Решить эту задачу, без преувеличения, могла лишь русская школа. Именно в русской школе можно было создать особую атмосферу, в которой могла оттаять детская душа. Памятка учащегося русской гимназии им. Ф. М. Достоевского в Харбине начиналась словами: «Я живу в Маньчжу-Ди-Го, но в то же время я учусь в русской гимназии, где изучаю наше православное вероучение и богослужение, соблюдаю добрые обычаи и праздники Родной Земли, проникаюсь ее лучшими заветами, изучаю родной язык, литературу и искусства, историю и географию моего Отечества – России».[1] Несмотря на огромные трудности, связанные с созданием, русская школа практически сразу доказала свою необходимость, доказала, что она выполняет свою национальную функцию – готовит детей к возвращению на Родину, где они будут полезны, будут служить своей стране.

Главная задача, вставшая на начальном этапе эмиграции и заключавшаяся в обеспечении детей крышей над головой, питанием, образованием и воспитанием, была выполнена. Выполнена, несмотря на то что классы первых русских школ часто размещались в палатках и бараках беженских лагерей, ученики не имели тетрадей, карандашей и учебников, нередко преподавание велось в устной форме, ученикам не хватало еды, одежды, дров, чтобы отопить класс.

Характерной особенностью школьного строительства в начальный период беженства являлось стремление открыть при школе интернат для детей-сирот и для детей, вывезенных из России в составе школьных заведений. Как оказалось, проживание в интернате было чрезвычайно важным и для детей, выехавших вместе с родителями. Как написала об этом одна из инициаторов создания первых русских школ в Турции А. В. Жекулина гр. С. В. Паниной еще в октябре 1920 г.: «Если мы этого не сделаем, то мы погубим весь детский план. При сложившихся условиях дети не могут жить у своих родителей сейчас, ибо родители эти не имеют подчас ни крова, ни пищи».[2]

К сожалению, как и в начальный период эмиграции, дальнейшее развитие русского школьного дела зависело главным образом от иностранных источников финансирования, поскольку русские учебные заведения не могли содержаться за счет самой русской эмиграции, испытывавшей большие материальные трудности. Создатели первых русских учебных заведений приложили много усилий, чтобы привлечь внимание к русской эмигрантской школе, ставшей родным домом для тысяч детей-изгнанников. Определенную роль в этом суждено было сыграть и самим русским школьникам.

12 декабря 1923 г. в Русской гимназии в Моравской Тржебове по распоряжению директора были отменены два смежных урока для того, чтобы ученики написали сочинения на тему «Мои воспоминания с 1917 года до поступления в гимназию». Позднее такие же сочинения писали учащиеся ряда других русских школ в Югославии, Болгарии и Турции. Было написано 2400 сочинений, в которых их авторы рассказали не только о том, что им пришлось пережить на Родине и во время скитаний по разным странам, но и о том, какую роль в их судьбе сыграла русская национальная школа.

У всех детей, переступивших порог русской школы, своя собственная судьба, историю которой они и рассказали. Из этих отдельных историй сложилась их общая история, история поколения, чье детство совпало с судьбоносными событиями в России, круто перевернувшими жизнь ее народа. Читая эти сочинения-исповеди, очень трудно оставаться равнодушным. Даже выдержки из них не могут не тронуть душу читателя. Маленькие авторы воспоминаний, как правило, мало что помнили о России. Как уже упоминалось выше, среди учеников русских школ и гимназий было много уже почти взрослых юношей и девушек, чье образование было прервано на Родине и продолжено в эмиграции. Они быстро повзрослели, в сочинениях они высказали мысли почти взрослых людей. Их воспоминания отличаются большой эмоциональностью и искренностью.

Как и многие взрослые, дети далеко не все понимали и осознавали происходившее и задавались вопросом, как могло так случиться, что свои люди начали убивать друг друга, а проигравшим нужно было куда-то бежать.

«Когда мне приходится вспоминать о прошлом, то мне становится страшно и печально» (16-летний юноша, ученик 4-го класса Русской реформированной гимназии в Праге).

«Через несколько времени пришла мама, благословила меня и сказала, что я должна ехать с институтом, потому что она сама не знает, как проживет, а я ей совсем свяжу руки. Маме надо было уже уходить, так как нас уже ставили в пары. Наскоро перекрестив и поцеловав меня, мама направилась к выходу, и тут-то я заметила, что у ней на глазах блестели слезы, я бросилась к ней и начала тоже плакать и просить, чтобы она взяла меня домой, никаких доводов я не понимала, и одна только жгучая мысль вертелась у меня в голове – вернуться домой» (ученица 7-го класса Шуменской русской гимназии, в прошлом воспитанница Одесского института).

«Вспоминается тяжелая картина эвакуации. Эти измученные, изнуренные солдаты, воины, которые боролись за спасение своей Родины, а теперь разочарованные, потерявшие надежду, едут, куда сами не знают. Им все равно было тогда, куда их везли. Они чувствовали, что они покидают свою родную любимую Родину. Они молча прощались с милым родным берегом, который скоро станет для них чужой и далекий» (17-летняя девушка, ученица 6-го класса Шуменской гимназии).