Вновь согнувшись в три погибели, Рогар издал мучительный стон.
– Потому что если и это неправда, – совсем тихо, едва слышно закончил мальчик, – то реальность ты просто не сможешь принять. Как отбросил это перышко, словно сущую безделушку.
Дернувшись, Рогар всадил непослушное колено в бортик. На миг перед глазами стало темно, но он остервенело продолжал пинать камень еще и еще, пока нога не подогнулась, и он не рухнул вниз, наслаждаясь этим сладким, долгожданным спасением в виде кратковременной потери сознания. Очнувшись, некоторое время так и лежал на спине, наблюдая за снежинками, которые стали срываться с неба и сыпаться на его голую грудь и перекошенное лицо. Затем встал и спокойно, деловито оделся.
Время поджимало, но Рогар все же решился задержаться еще чуть-чуть. Старуха, которая вечно крутилась подле Кайлин, выглянула из детской, когда он ввалился в ее покои, производя чудовищно много шума из-за своей треклятой непослушной ноги. Он раздраженно зарычал на няньку, и та мгновенно побледнела, как от жутчайшего кошмара. Впрочем, разве он не был таким? Жутчайшим кошмаром во плоти. Он подманил ее пальцем, и старуха неохотно, на подгибающихся от ужаса коленях, приблизилась.
– Дея сильно устала? – хриплым шепотом спросил он, указывая на безмятежно спящую в широкой постели Кайлин.
– Так это… мой дей… – глазенки няньки пугливо забегали по стенам, – …сон-чай госпожи Ириллин она выпила. Но через пару часов точно проснется.
– Сон-чай? – он с подозрением смерил старуху взглядом. – Зачем?
Та нервно пожала плечами.
– Наверное, не спалось.
– Разве она не засыпала вчера со мной?
Еще одно пожатие плечами.
– Наверное, не хотела мешать вашему покою, вот к себе и удалилась.
Раздраженным взмахом руки он отпустил глупую старуху и приблизился к постели, неловко рухнув на колени возле нее еще до того, как нянька скрылась за дверью. Кайлин лежала на боку, согнув и положив одну руку на подушку перед собой, во сне ее лицо выглядело безмятежным. Медные волосы обрамляли тонкие черты, и он снова вспомнил ее запах на своей подушке. Натяжение кожи под глазом от своей дурацкой улыбки. Вспомнил и едва сдержал стон.
Подняв руку, Рогар аккуратно, одним пальцем отвел прядь волос от виска рачонка. Щеки у нее раскраснелись от сна, дыхание равномерно шелестело между приоткрытых розовых губ. От уголков глаз до уголков рта тянулись две подсохшие едва заметные дорожки. Соль и океанский ветер. Соль. Он опустил голову, уткнувшись лбом в постель и стискивая кулаки. Мальчик прав. {Такую} реальность принять непросто.
Перед глазами так и стояло белое перышко, которое он вытащил из своей перины. Такое маленькое и хрупкое, легче воздуха. «А ты думал, на чем строятся империи, щенок?! На лебяжьем пухе?» Рогар тряхнул головой, чтобы прогнать оттуда голос Учителя, прижался губами к безвольной женской руке, лежащей перед ним, впечатал поцелуй в эту крохотную теплую ладошку, словно мог черпать оттуда силы. Ее дыхание коснулось его лица, и он стал пить его, вдыхая, когда она выдыхала.
– Это неправда, – пробормотал одними губами. – Это неправда. Неправда.
Но он знал, что это правда.
– Я больше не заставлю тебя плакать, Кайлин, – стоя на коленях, словно перед алтарем, поклялся он, понимая, что она не услышит. – Я не хочу причинять тебе боли. Мальчик… и тварь… они мои. Ты не должна расплачиваться за них, любимая. Никто не должен. Кроме меня.
