– Я ничего не слышу, Кайлин. Наверное, это была глупая затея…
– Нет! – она встрепенулась, вскинула голову, вцепилась пальцами в его рубашку, как будто могла удержать, если бы он захотел уйти. – Все в порядке. Все хорошо. Ничего страшного, что ты не слышишь. Не уходи.
Он прочитал слова по ее губам и слабо кивнул. Затем перевел взгляд на груду наваленной посередине комнаты одежды.
– Собираешь вещи, рачонок? Бежишь от меня?
– Нет! – в двух словах, как могла, она описала ему, как наряжала женщин. Затем робко поежилась, опасаясь, что вновь ляпнет то, что заставит его бежать без оглядки. – А ты? Ты пойдешь со мной на праздник?
– Похоже, у меня нет выбора, – криво усмехнулся Рогар и разжал кулак, полный скомканных записок. – Иначе, боюсь, ты завалишь меня ими так, что дверь будет не открыть.
Кайлин тоже улыбнулась, затем закрыла глаза, встала на цыпочки и прижалась к его твердым губам своими мягкими губами. Внутри нее все наполнялось ликованием. Это ее записки вернули его к жизни. Ее слова дали ему силы выйти из затворничества, не замыкаться в себе. Она была права, когда не уступала ему, тормошила его и не позволяла себе бояться или жалеть.
– Поможешь выбрать наряд? – она отступила, лукаво изогнув бровь, и Рогар с ухмылкой шагнул в комнату за ней следом.
Увидев, что происходит, Далирин подхватила Лаура и собиралась уже укрыться в детской, но дей остановил ее жестом. Подманил к себе. Взял из ее рук ребенка и, чудовищно хромая, подошел и уселся в кресло, махнув служанке, что она здесь больше не нужна.
– Мы вместе посмотрим, если ты не возражаешь, рачонок.
Ни за что в мире Кайлин не стала бы возражать. Ее буквально на части разрывало от счастья, что все наконец-то потихоньку возвращается на круги своя и Рогар как раньше держит на руках ее сына. Она достучалась до него. Она смогла. Закружившись по комнате, она убежала за ширму переодеваться.
Схватившись за застежки на груди, Кайлин быстро расстегнула платье и тут услышала:
– Слушай, когда это ты успел так вымахать, друг мой? Ты такой тяжелый! А-а-а, ты отдавил мне ногу. Посмотри, в лепешку просто ее раздавил. Ты такой великан! Ох, сколько же ты весишь?
И счастливый, заливистый смех ее сына. Хлопанье его крохотных ладошек в знак высшей степени восторга от того, что этот огромный, страшный бог играет с ним, шутит. Кайлин невольно прикусила губу, застыв в полурасстегнутом платье. Осторожно повернувшись, она чуть выглянула из-за ширмы. Рогар покачал малыша на здоровом колене, прижался губами к нежному пуху на его виске, погладил своей большой ладонью по хрупкому затылку. Сколько в нем нерастраченной любви, сколько сдержанной, глубоко задавленной внутри потребности заботиться о ком-то слабом. Она задыхалась, когда представляла, каким отцом он будет их собственным, еще не рожденным детям. Хорошим отцом. Любящим отцом. Отцом, которым можно гордиться. На Подэре его не поняли, ну и пусть. Такие, как он, рождаются раз в тысячу лет, не чаще.
Рогар тем временем порылся в кармане и извлек оттуда что-то, сверкнувшее алыми искрами. Приложив палец к губам, он показал добычу Лауру.
– Вот. Отдашь маме. Только не говори, что от меня. Скажешь, нашел на полу. Договорились? Придумай что-нибудь.
Лаур с заворожено блестящими глазенками обхватил новую «игрушку» крохотными пальчиками, тут же потянул в рот, чтобы испробовать на зубок, а Кайлин едва не прыснула от смеха. Из-за того, что уши у ее бога были залеплены воском, громкость голоса он не контролировал, поэтому слова, которые должны были прозвучать шепотом, вышли громкими, и никакого секрета не получилось. А может, он нарочно так произнес? Ведь и сам понимал же, что ребенок, которому еще и двух лет не исполнилось, едва ли выполнит просьбу и сочинит историю, как вещь попала к нему.
