Быстро скинув платье, Кайлин облачилась в другой наряд и вышла из-за ширмы, на ходу застегивая крючки.
– Что это у вас такое?
– Да вот. Сам не знаю, – Рогар смотрел на нее, его глаз лучился каким-то особенным светом. Светом, который согревал ее, заставлял возноситься над землей до самых небес.
– М-м-м, да это же ожерелье! – она опустилась перед креслом на колени, делая вид, что изумлена при виде тяжелого, обрамленного красным золотом украшения в руках сына.
– Да. Малец знает толк в побрякушках.
– М-м-м. Хорошо, что ты даришь мне только песок, камни, водоросли, мой дей. Ну, еще книги и прочий всякий хлам. Если бы ты вдруг решил подарить мне эту самую «побрякушку», я бы сочла это… пошлым? Подумала бы, что ты ставишь меня в один ряд со своими многочисленными любовницами.
– Кхм. Поэтому я тебе их и не дарю?
– Да. Но именно и конкретно эта мне нравится.
– Так возьми ее себе. Лаур признался мне, что подобрал ее где-то на полу в коридорах. Наверное, обронил кто-то.
– Одна из твоих многочисленных любовниц?
– Кхм. Не припоминаю, чтобы я дарил такое кому-либо. Оно слишком… дешевое на вид.
– Это красное арамейское золото? Эти рубиновые камни? Действительно, какая дешевка.
– С каких это пор ты разбираешься в золоте? Насколько мне помнится, ты в зеркала-то смотреться боялась, считая их величайшей драгоценностью на свете.
– Со времен, как немного повращалась в кругах Симона при его дворце?
Они беседовали легким беззаботным тоном, наслаждаясь внезапно возникшей на ровном месте игрой, и Кайлин не выдержала первой, засмеялась. Обеими руками она провела по его бедрам вверх и вниз, желая приласкать и сдерживаясь лишь из-за присутствия сына.
– Как же я тебя обожаю, мой дей! – с чувством призналась она. – Ты так бесхитростно врешь мне и не краснеешь!
– Хочешь сказать, что ты умеешь врать гораздо искусней? – улыбка еще играла на его губах, но сияние глаза изменилось, стало холоднее, и по спине Кайлин пробежали мурашки.
– Рогар, пожалуйста, – прошептала она и вцепилась в его запястье, словно могла тем самым удержать от ярости, в которую он вдруг, как ей показалось, захотел впасть. – Пожалуйста, не порть один из наших редких моментов. Мне так хорошо с тобой сейчас. Не закрывайся от меня, умоляю.
С некоторым раздражением он выдернул руку из ее ладони, но затем вздохнул и снова смягчился. Пробормотал, проводя костяшками пальцев по ее щеке:
– Если бы не ты, меня бы вообще не было тут, рачонок.
– Я знаю, я знаю! – Кайлин обхватила его ладонь, прижала к щеке, поцеловала. Закрыла глаза, вся дрожа снова, но уже иным, горячечным жаром, как всегда случалось, когда он прикасался к ней. – Поэтому и прошу: не сомневайся во мне. Верь мне. Держись за то, что есть между нами. Не отталкивай меня.
Его большой палец огладил ее кожу, скользнул вниз, провел по приоткрытым губам. Кайлин мучительно хотелось большего. Она без конца думала о прошлом его порыве, когда он рывком посадил ее на стол, раздвинул ей ноги. Его желание к ней было так очевидно. Наверное, радужная стена так влияла на нее, но Кайлин казалось, что она сходит с ума от голода. Физического голода по его сильному телу, крепким мышцам, по его божественному запаху и вкусу. И она еще безумнее желала его, когда видела, как он любит Лаура. Отодвинувшись, Кайлин еще раз оглядела двух самых дорогих для нее мужчин на Эре. Такие разные, такие непохожие друг на друга. Один – крохотный, рожденный из ее тела человечек, другой – неповторимый, нечеловечный бог. Но она бы бесконечно смотрела на них вместе.
