Раздраженный ее молчанием, Рогар дернул головой. Наверное, кивнул своим людям.
– Возвращайтесь в строй, – прозвучал его холодный приказ. – Держите ряды. Ждите.
Мужчины неохотно повиновались. Когда звук их шагов стих в гулкой тишине коридора, по каменному полу пробежала протяжная дрожь. Рогар скрипнул зубами, помотал головой, его хватка ослабла, и Кайлин удалось отползти к своей двери, прислониться к ней спиной. Земля содрогнулась опять, стало слышно, как в покоях закричала Далирин. С трудом, придерживаясь за стену, дей поднялся на ноги, возвышаясь над женой.
– Так что, рачонок? Я так понимаю, прощения не будет?
Кайлин тяжело задышала, глядя прямо перед собой. Ее так и подмывало броситься ему на шею, заклинать беречь себя, но горечь и досада продолжали комом стоять в горле.
– Жизнь Лаура зависит от тебя, – только и сумела она выдавить. – Пожалуйста, спаси моего ребенка. И всех остальных детей Эры. Иди, Рогар. Пожалуйста, иди.
– Что ж, – он помолчал. – Может, ты и права, что не прощаешь. Я бы не простил. Слушай Ириллин, она знает, что делать. Ничего не бойся. Я не лишу тебя удовольствия считаться женой героя. Ведь это лучше, чем быть женой предателя, правда? Женой предателя не хочет быть никто.
Голос у него был мягкий, но ей стало страшно. Хочет ли она быть женой героя? Видеть каждый день, чего ему стоит это? Разделять с ним груз тех жертв, что приходится приносить? Нет, совсем нет. Имей она возможность – с радостью бы от такого отказалась. Жила бы простой жизнью, вынашивала детей, встречала рассветы и закаты с любимым.
Но она хотела быть женой Рогара. Ни один мужчина на Эре не мог сравниться с ним. Не только в силе духа – но и в беспощадности, конечно. И в безумии. И вместе с тем – в рассудке, в умении точно разделить черное и белое, понимать, что хорошо, а что – нет. И в красоте. В его непривычной глазу, чудовищной, нечеловечной красоте. У нее никогда не было шансов устоять против того шквала эмоций, который рождался внутри с первого мига, как они встретились однажды на раскаленном просоленном причале. Она могла ненавидеть его – но любить все равно не переставала.
Оцепеневшая, Кайлин смотрела, как он уходит по коридору, не оглядываясь, даже не хромая в этот момент. Спина напряжена, кулаки стиснуты, все мысли наверняка уже перенесены к разлому. Он уже забыл о ней – как всегда забывал, когда им владело нечто более сильное, чем любовь к простой человеческой женщине.
Дура. Она схватилась за виски, раскачиваясь из стороны в сторону, полная горьких сожалений. Даже если он далек от человеческих чувств – для нее-то нет ничего важнее их любви, этого самого простого и примитивного чувства! Почему она не попрощалась с мужем как следует? Почему не подбодрила, не нашла несколько добрых слов? Что значат все ее обиды перед лицом угрозы, нависшей над ее родным миром? Она отправила его в бой с ощущением, что между ними все кончено. А он пошел биться за ее жизнь.
Кое-как она поднялась на ноги. Весь пол уже дрожал мелкой дрожью, из-за двери раздавалось завывание Далирин. Ничего, главное, что Лаур так и спит крепким сном. Малышу лучше не видеть, что вокруг происходит, чтобы не испугаться. Кайлин бросилась в покои, схватила ребенка, прижала к себе. С ними ничего не случится, конечно. Цитадель стоит на своем месте уже целый век, пережила множество атак Подэры и ни разу не была разрушена. Но сердце у Кайлин все равно оставалось неспокойным. Чтобы отвлечься, она подсела к служанке, которая выпучила глаза и совершенно ни на что не реагировала, только издавала дикие звуки. Принялась гладить старуху по голове.
