– Почему вам не выйти вновь замуж? – спросил я.
– Давайте еще немножко нальем. Я расскажу.
Мы выпили. Бутылка катастрофически пустела. Видимо фужеры были обманчивы. Она так хотела рассказать, что, вяло, махнув рукой, не стала закусывать, а продолжила:
– Тут все дело в его маме. И эта дача, и дом в Петербурге и акции пароходной кампании Лапшина и Сироткина и еще там много чего все записано на ней. Мой муж, Сергей, изначально был ей всем обязан и не придавал значения формальностям. Даже когда он работал на Сестрорецком заводе, что совсем в его положении было не обязательно, он докупал акции, и отдавал их маме. Я в эту бухгалтерию не лезла, а вот так случилось, что я осталось вдовой с двумя детьми, и реально у меня нет на руках ничего. Отношения у меня с его мамой всегда были натянутые. Ну, кто любит бесприданниц. Нет! Она, конечно, она не выставила меня за порог, все-таки ее родные внуки, кровинушка, но сказала мне, что такое положение будет продолжаться, только до того момента пока я вновь не выйду замуж. Что будет после этого, она не уточняла, но судя по всему, ничего хорошего меня не ждет.
– Да! Судьба, – сказал я.
Она придвинулась ко мне ближе.
– А я же поверьте живая. Меня еще можно отогреть. И этой дури у меня ведь раньше не было, не было совсем. Мне порой так стыдно становится. Вы верите мне?
Она взяла мою руку в свои ладони, как бы доверяя сокровенное. Я чуть отодвинулся, но руку освобождать не стал.
– Верю. Да конечно. Отчего нет. – Сказал я скороговоркой, и все-таки освободив руку, встал, поправил фитиль в лампе. Она вспыхнула ярче. Когда я сел, она опять подвинулась ко мне ближе.
– Давайте выпьем на брудершафт! – Сказала она вдруг, и я почувствовал, как язык у ней уже заплетается.
– Это ни чему! – сказал резко.
– Один поцелуй для дамы это разве много наверно свою Машу из рук не выпускаете?
Она разлила остатки коньяка.
– Вы лучше не пейте. Закусывайте Аида. Вас развозит.
– И что?
– Ничего.
– Я за все лето не брала толики в рот. Я же тупая и глупая моралистка и трезвенница. Вы разве не заметили. Но не сегодня. Сегодня все будет по-другому. Будет?
Она посмотрела на меня долгим вопрошающим взглядом.
– Не знаю, что вы имеете в виду?
– Да это я так. Ну, короче вы будете допивать коньяк или мне прикажете это делать самой.
– Вы сама себе хозяйка.
– Я, конечно, могу, но разве вы хотите видеть сильно пьяную женщину. Нет? Тогда поддержите меня. Я одна пить? Ни за что. Вот с вами Михаил, какой вы право.
Я не уступал ее просьбам. Тоже почувствовал, что мне хватит. «И вообще, зачем мне было столько пить?». Она подумала и тоже отставила бокал.
– Подождем! А почему вы не купаетесь. – Спросила она вдруг.– У нас тут все купаются. Пляж хороший. Жара. Или это из-за шрама?
– Откуда вы про него знаете?
Она осеклась. Почувствовала, что сказала лишнего.
– Нет. Мне все равно. Это я так предположила.
– Подглядываете!
– Это случайно получилось. Извините.
– Нехорошо!
– Почему нехорошо. Не совсем. Да. Понимаю. Ну не настолько. Вы прямо скажу Аполлон! Красавец!
Она поднялась и, держа в руках бокал, присела ко мне на колени. Я почувствовал запах ее французских духов. Волосы ее приятно защекотали мое лицо.
– Выпейте из моих рук.
– Зачем!
– Выпейте.
– И что дальше будет?
– Я вас поцелую.
– Мне тяжело.
– Вы упорный мальчишка. Я вам совсем не нравлюсь.
– У меня есть девушка.
– Вы не ответили на мой вопрос?
