Только вот в доме порядок. Не похоже, чтобы тут посторонние шарились.
- Мам, это из-за меня? – всё-таки решаюсь спросить.
- У тебя какие-то проблемы, Илона? – получаю вместо ответа.
С трудом сглатываю. Вот что ей сказать? Конечно, неправду.
- Нет, мам, у меня всё хорошо, но… я не знаю. Точно не из-за меня?
- Точно. Ты тут не при чём.
Вздыхаю обречённо, складываю руки на валике дивана, утыкаюсь в них лбом. Ощущение безнадёжности становится лишь сильнее.
Значит… значит это не здесь случилось!
- Это не здесь случилось?
- Нет, Илоша, не здесь.
- А где?
Молчит.
- Мам, надо в милицию позвонить.
- Зачем?
- Сказать… сказать, что на тебя напали!
- Зачем?
- Пусть ищут!
Мать горько усмехается и, наконец, поворачивает ко мне лицо. И я ахаю, теперь уже в деталях разглядев, что с ней. Даже темнота позволяет это сделать.
Один глаз у неё почти заплыл. Там огромная припухлость. Губа рассечена и на лбу тоже глубокая рана, но края обработаны, значит, мама уже оказала себе первую помощь. Качаю головой, думая, как бы зашивать не пришлось.
- А чего искать? - выдаёт мать. – Как будто я не знаю, кто это сделал!
- Тем более!
- Тем более нет! – отрезает, потом пару секунд помолчав, добавляет. – Хуже будет.
- Мам… кто?
- Не скажу.
- Мам, но почему?
- Не лезь… не лезь в это. Иди спи. – Опускает взгляд чуть ниже, замечая непорядок в моей одежде. – Что с футболкой, Илона? – прищуривается, затем аккуратно. – Что-то случилось?
- Ты стрелки-то не переводи.
- Я спрашиваю, что случилось?
Теперь уже в голосе мамы паника. Кажется, в её голове начинают складываться два и два… Поэтому спешу успокоить, прежде чем она напридумывает невесть чего.
Хотя… если уж начистоту: всё правильно она напридумывает. Только со мной ничего не случилось. А вот с ней…
- Всё в порядке. Неудачно зацепилась.
- За что? Я не идиотка.
- Я знаю, ну… пьяный парень налетел. Вернее, он за меня зацепился, - сочиняю на ходу. - Он всё хватал, что на его пути стояло. И я вот неудачно так подвернулась под руку. Не переживай, меня Громов выручил. Помог до дома добраться, - спешу добавить.
- Юрочка.
В голосе мамы теплота. А меня чуть передёргивает. Знала бы мама, чем этот Юрочка, её бывший ученик, кстати, теперь занимается.
И как кусал мои губы какой-то час назад. И угрожал под юбку залезть, если потребуется.
Спас, конечно, меня. Огромное ему за это спасибо. А вот поток гадких слов после произносить было необязательно, и без этого хреново.
- Он самый, - бурчу со скрытым недовольством.
- Это тебе повезло. Он хороший мальчик.
Да уж… мальчик. Да уж… хороший. Знала бы ты, мама, где мы с этим хорошим мальчиком сегодня столкнулись!
Мама пытается прогнать меня, чтобы я лишних вопросов не задавала.
- Иди к себе, Илоша, поздно уже. Устала, поди.
- Двигайся, - киваю на диван. – Рядом лягу.
Не хочу уходить. Вот вообще нисколько! Внутри всё вибрирует от перенапряжения, гнева и страха. Кто так с мамой обошёлся? Что будет со мной? А с ней? Что чуть не случилось? Почему мама не хочет говорить, кто её так? Я выясню… вот блин! Выясню. И Громова спрошу, вдруг у него в милиции друзья есть? У этого товарища, по ходу, везде они имеются.
Мама сдаётся, не сопротивляется, пододвигается к стенке, а я ложусь рядом.
И ей, и мне спокойнее.
Хочется её обнять, но боюсь, что сделаю больно. Поэтому просто легонько, почти невесомо, глажу её по плечу, а мама вздыхает.
Так мы и лежим, пока сон не одолевает нас.
