* * *
– Бабусь, где тут у вас позвонить можно? – спросил сержант из окна машины у старухи, которая пылила по центральной улице.
– Тык на поште, милый, ехай дальше, вон белый сельсывет-от, сбоку пошта.
– Спасибо, бабусь.
Флаг над сельсоветом, как и само здание, трудно было не заметить. Милицейская машина остановилась рядом, капитан прикурил сигарету, вышел, сержант поплелся на почту. Теперь в «обезьяннике» покорно сидел Димка.
– Небось договорились с бабой грохнуть мужика, а? Мешал он вам любовь-то крутить? – начал Иванейко разговор через решетку машины.
Дима молчал.
– Чё молчишь? Хороша бабенка-то, я бы ей тоже вдул! Ну ничё, вот ты сядешь, я этим и займусь!
Дима напрягся, желваки заиграли. Было видно, что он с удовольствием дал бы сейчас капитану по морде, но не может, да и не стоит поддаваться на провокацию.
– Не один же ты его уложил, а, паря? Или один?
Дима продолжал молчать и даже отвернулся от решетки.
– Ну, чё ты молчишь, щас закрою по девяносто первой – и разговор закончили, а там вышка тебе светит. Молчи, всё равно найдем концы. Это же деревня.
Вернулся сержант.
– Ну, всё, приедут скоро!
– Ага, скоро! Труповозка-то? Чё-то не помню такого случая в истории. Хах, ещё час тележится будут.
– Обещали.
– Давай быстрей, жрать охота!
И они покатили к дому сторожа, тот уже поджидал на лавочке, курил. От деда пахло водкой. Капитан и сержант присели рядом, учуяли запах, улыбнулись.
– Ну что, рассказывайте, чё видели? – Иванейко показал сержанту на протокол, мол, давай фиксируй.
– Да знаем, немаленькие! – заныл сержант.
– Разговорчики.
– Пишу, тащ капитан.
– Давайте по порядку, как зовут, кто такой? – продолжил капитан.
– Ну, значса, сторожу я магазин, вон, промышный, – показал рукой в сторону дед, – теперь же его в хозяйсный переделали. Так, а чё переделали, всё то же самое.
– Дедушка, давайте по порядку, зовут вас как? – перебил сержант.
– Семен Иваныч зовут, значиса… Скурихин.
– Так-так, продолжайте, – его настойчиво торопил капитан.
– Ну, так вот, коров-то ещё не выгнали в стадо, их малеха позже выгоняют. А седня Сенниковы пасут, так и вовсе не дождесся.
– А во сколько их обычно выгоняют? – Сержант направлял деда в свою сторону.
– У нас тут, на повороте, полседьмого где-то. Но стреляли-то шести ещё не было, я приметил.
– И что дальше?
– Ну что? Я тока прилечь хотел на часик, смену-то в восемь сдаю, устал чё-то. Слышу, стреляют.
– Ну-ну, дедушка, вы не отвлекайтесь, – мягко осадил его капитан.
– Тык это всё пы делу, чтоб деталь-то не забыть.
– Детали забывать не надо, это верно, продолжайте.
– Тык во-от, я, значса, подумал, что надо сходить глянуть, не каждый день под окнами палят. Обошел вокруг, ничё не приметил, слышу, парнишка какой-то бежит по проулку. Шибко так бежит, будто за им гонятся.
– А что за парнишка, узнать можете?
– Он прошквозил как! – Дед чиркнул рукой по воздуху. – Кто ж его узнает, да ещё со спины.
– А одет во что?
– Кака-та темна одежда-то, ну, серенька така.
– Уф. – Сержант вздохнул. – А сколько лет ему?
Старик задумался:
– Ну, мош шишнацать? Кто его знат? Спину, грю, тока видел.
– А потом что? – продолжал настаивать капитан.
– Потом я сел на приступок, подумал маненько, закурил, жду, мало ли чё стреляли и энтот вон, как оглашенный, прошквозил. Думаю, мож, ещё чё. Охоту не объявляли, чё палят?
– Ну, ну!
– Так чё, потом вспомнил, что заговенье где-то должно быть, мож, мужики стрельбу начали? Но рано как-то и один раз всего стреляли-то. Бывало, как начнут в обед, так до вечера.
