«Это же такое место! Радоваться надо», – заметил он, ехидно и мерзко улыбаясь. Аня возненавидела его сразу и навсегда. Радовалась только мать – дочь была под присмотром, но для Ани мир рухнул. Когда она вышла из актового зала, где шло распределение, от отчаяния со всего маху стукнула что есть мочи кулаками по стене. Она понимала, что ужасное случилось и она возвращается в проклятое Ко́шкино. Теперь ей даже жильё не дадут, которое положено по закону молодому специалисту, потому что едет она работать по месту жительства.
Как же она негодовала?! Закончить театральную режиссуру и снова вернуться в этот колхоз. Аня не ожидала такой подножки и удара исподтишка. Однокурсники разъехались по распределениям, устраивались как могли на новых местах, она же возвращалась туда, откуда приехала. Погоревала она немного, решила не сдаваться, а поехать искать работу в другом месте. Отец, Степан Андреевич Кузин, работал на местной нефтеперекачивающей станции (НПС) слесарем. Станция кормила весь район, считалось большой удачей работать на «нефтеперека́чке», или «энпээ́ске», как её называли в народе.
Был в селе и совхоз, доживал последние дни: фермы разваливались, денег не хватало, совхозники искали другую работу, мечтали попасть на «нефтеперека́чку» или уезжали из села. Степан Андреевич договорился на работе, чтобы Аня полетела на вертолёте в соседний северный Юра́й, городок нефтяников и газовиков. По удачному стечению обстоятельств там жил её парень Вовка Качи́нский.
Познакомились они летом тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года, когда было им по шестнадцать лет, они только что перешли в десятый класс и поехали в летний оздоровительный лагерь, в Одессу, по путевкам, которые родителям давали на работе каждый год. Вовка ехал из Юра́я, Аня из Ко́шкино. Поехала она вместе с братом и двумя подружками-одноклассницами, чему была очень рада, потому что она была на море один раз, семь лет назад: маленькой девочкой, так же случайно по путевке от работы удалось попасть в летний пионерлагерь в Алахадзы, в Абхазии. Море всегда для неё было сказочным местом, где было удивительно и прекрасно. А в этот раз она уже была взрослой девушкой и по-другому ощущала всё, что происходило в поездке.
Вовка начал ухаживать за ней не сразу. Сначала он просто заходил к ним в комнату с кем-то за компанию, она жила там с новой подружкой Алёнкой. Рассказывали, что он был непростой, пробивной парнишка, что у него всегда можно было достать какие угодно вещи, но для неё он был простой добрый и милый Вовка. Он смеялся, расспрашивал, угощал конфетами, потом стал приходить один, а позже решился пригласить её на прогулку и они, держась за руки, бродили по летнему городу до отбоя.
На экскурсии в автобусе они садились вместе, потом убегали от всех и гуляли по тихим укромным местам. Вовка уверенно показывал ей окрестности, будто знал всё заранее. Ане нравилось быть с ним рядом, а всякий раз, когда кто-то шутил над ней или над ними, получал от Вовки порцию нужных словечек, да таких, что насмешник сразу замолкал, при этом Аня этих слов не слышала, он всегда отходил от неё подальше и объяснялся с парнями один на один. Ей было непривычно и приятно, что он считает её своей девушкой и защищает.
Она влюбилась в Одессу сразу. За прогулки с Вовкой и за то, что никогда и нигде она не ощущала себя такой свободной: люди здесь были своими, друзьями, беззаботными, весёлыми и лёгкими. Она потом так и не смогла почувствовать это же нигде и никогда. Это был не Урал, с ворчащими бабушками на лавочках, серыми нависающими домами и угрюмыми лицами прохожих. В Одессе всё было не привычно для уральской деревенской девчонки: порт, иностранцы, Чёрное море, пляжи, красивая архитектура, Потёмкинская лестница, необычный рынок Привоз, добрая, сумасшедшая и чудесная улица Дерибасовская.
