Он испытующе посмотрел на меня своими черными глазами, словно сканером. Я выдержала его взгляд, пытаясь найти благовидное извинение этому факту:
– Я боюсь водить, а потому это могло бы привести к несчастью, – поспешно объяснила я, расправляя листки, которые смяла.
– После всей искренности с Вашей стороны, я чувствую запах лжи, – монотонно произнес он.
– Это правда. Я действительно могла бы… – я замолчала на несколько мгновений, потом продолжила: – …могла бы в самом деле убить кого-нибудь.
– Смерть – это наименьшее зло, – прошептал он. Потом опустил глаза на свои ноги и сжал челюсти.
Мысленно я проклинала себя. Снова. Я действительно привожу к несчастью, даже не будучи за рулем. Опасная для общества, непростительно бесчувственная, способная лишь совершать оплошности.
– Я обидела Вас, синьор МакЛэйн? – беспокойство, звучавшее в моем вопросе, заставило его очнуться от пережитого ужаса.
– Мелисанда Бруно, молодая женщина, приехавшая неизвестно откуда, чудная и забавная, как мультяшный персонаж… Как может такая девушка обидеть великого писателя ужасов, злобного сатаниста Себастьяна МакЛэйна? – его голос был ровным в отличие от резкости его фраз.
Я нервно теребила руками, как на первой встрече.
– Вы правы, синьор. Я никто. И…
Его глаза угрожающе сузились.
– Еще чего! Вы не никто. Вы Мелисанда Бруно. Следовательно, Вы кое-кто. Никогда не позволяйте никому унижать себя, даже мне.
– Я должна научиться помалкивать. И прежде, чем я приехала в этот дом, мне удавалось это превосходно, – бессильно прошептала я, склонив голову.
– Midnight rose обладает способностью вытаскивать наружу все худшее, что в Вас есть, Мелисанда Бруно? Или Ваш покорный слуга имеет такое невероятное воздействие на Вас? – обратил он на меня доброжелательную улыбку с великодушием монарха.
Я радостно приняла это молчаливое предложение перемирия и улыбнулась ему в ответ.
– Думаю, это Ваша вина, – произнесла я тихо, словно признаваясь в смертном грехе.
– Я знал, что я демон, – улыбаясь, ответил он. – Но до этого момента? Я не могу подобрать слова…
– Если хотите, я принесу словарь, – сказала я, смеясь. Атмосфера становилась веселой, как и мое сердце.
– Я полагаю, что настоящий чертенок – это Вы, Мелисанда Бруно, – продолжил он дразнить меня. – Живой Сатана, посланный нарушить мой покой.
– Покой? Вы не путаете со скукой? – пошутила я.
– Если это была скука, с Вами я больше ее не испытаю, это уж точно. Может, даже прекращу оплакивать ее, – ответил он решительно.
Мы смеялись, оба, на одной и той же волне, когда кто-то постучал в дверь. Три раза.
– Синьора МакМиллиан, – предугадал он, не отрывая взгляда от моего лица.
Я неохотно открыла дверь экономке.
– Пришел доктор МакИнтош, синьор, – сказала женщина с ноткой тревоги в голосе.
Писатель на мгновенье помрачнел.
– Сегодня вторник?
– Точно так, синьор. Хотите, чтобы я проводила его в Вашу комнату? – любезно спросила она.
– Да. Позови Кайла, – распорядился он сухим, как центнер пыли, тоном. Потом он повернулся ко мне с еще более сухим выражением лица. – Увидимся позже, синьорина Бруно.
Я последовала за экономкой по лестнице.
– Доктор МакИнтош – местный медик, – ответила она на мой невысказанный вопрос. – Он приходит каждый вторник проведать синьора МакЛэйна. Если не считать паралича, он здоров как бык. Так что это всего лишь традиция и бдительность.
– Но его…– в нерешительности запнулась я, стараясь подобрать слова, – ... его состояние непоправимо?
