– Лёха, – обратился он к одному из сидевших за столом, – у тебя в кубаре, кажись, ещё не раздербаненные койки стоят?
– Ну, – протянул Лёха, – стоят. И чё?
– Да вот парню из девятой роты надо переночевать. Как ты посмотришь на то, что он у тебя поселится?
– Да пусть селится, – пожал плечами Лёха, – я всё равно ночевать не останусь, пойду к своей Таньке. – И, рассмеявшись, пояснил: – А то уеду в свою Манзовку, как же она без отметки останется? – Парни от его слов дружно рассмеялись, скрестили стаканы «камушками» и опрокинули в себя огненную жидкость.
Увидев, что парни не против его присутствия, Лёнька скинул на ближайшую тумбочку свёрток с матрасом и постельным бельём, заняв свободную «баночку».
Дежурный, которого присутствующие уважительно называли Батей, через несколько минут посмотрел на часы и констатировал:
– Пора бы и столы идти накрывать. Сколько там у нас сегодня будет наших?
– Сколько будет – все наши, – весело ответил Колян, разгрызая зачерствевшую корку хлеба.
– Так ты метнись по роте да посчитай, – приказал ему Батя. – А то чё мы будем лишнее накрывать. А что не зачифаним, то с собой заберём. Ты с нами пойдёшь, – посмотрел он на Лёньку.
Тот, чувствуя, что у него кишка на кишку протоколы пишет, тут же согласился. Ведь он с утра, кроме сосисок с чаем в «Кулинарии», ничего не ел.
– Конечно пойду.
– Тогда у тебя будет особая задача. – Для обозначения важности задачи Батя даже поднял указательный палец над головой. – Берёшь сумку, – он кивнул в угол кубрика, где валялись какие-то вещи, – набиваешь её жоревом и тащишь в роту. Понял? А то пацанам, кто попозже придёт, подкормиться надо будет.
– А чё тут непонятного? – Лёнька пожал плечами и бывало добавил: – Не раз такое сотворял.
– Ну, если всё понятно, то пошли, рассиживаться уже времени нет. – Батя поднялся с «баночки», посмотрел на Лёньку и указал ему на рундук: – Возьми там фланку, а то в твоей гражданке ты у нас, что петух на помойке. – Но тут же поправился: – Хотя абитуры тут шарахается немерено.
И, повернувшись к Лёхе, уже другим тоном приказал:
– А ты поднимай всех живых, и через полчасика приходите в столовую. Я думаю, что к тому времени мы там уже всё накроем.
Лёнька выудил из рундука чью-то тёмно-синюю фланку и напялил её на себя.
Батя осмотрел его и, хмыкнув, оценил:
– Сойдёт. – И, махнув рукой, скомандовал подвахте: – Пошли! Чё расселись? – По его виду (если не подходить ближе, чем на полтора метра) сейчас вообще было незаметно, что этот человек с полчаса назад употребил полстакана. Ну, это если, конечно, не подходить, а если подойти, то от духана, исходящего от дежурного по роте, можно было улететь в нирвану.
Выйдя из общаги, Лёнька последовал за Батей, шедшим впереди с Коляном и ещё парой парней, одетых в форму, но без гюйсов и миц. Вольница! Они уже от дежурного офицера за нарушение формы одежды нарядов вне очереди не получат.
Непривычным для Лёньки оказалось то, что он в столовую не шёл в строю. Парни, идущие перед ним, шли шагах в пяти от него и о чём-то весело разговаривали. Да, им было что обсудить. Позади пять лет обучения, и теперь перед ними открывается дорога жизни. Что она для них приготовила? Никто не знал. Но и не боялся на неё ступить.
За то время, что Лёнька провёл с этими жизнерадостными ребятами, он узнал, что они уже получили направления в различные пароходства, а сейчас, после защиты диплома, у них заслуженный месяц отдыха.
