– Слышали, что теперь капальщица будет проверять погодок порченки? Ну или тех, кто на год-два старше или младше. И тебя, наверно, проверят.
– Пусть проверяют.
– Отстригут тебе локон – плешивинка будет. Ой, как некрасиво выйдет.
Она потянулась к мокрой кудряшке, подцепила её тонким пальцем и покрутила. Барсиф озадаченно отстранился. Теперь все его мысли занимал неожиданный жест.
Именно за нездоровую любовь мачехи к внешности Барсифа одна девчонка когда-то и прозвала его Сынкой. С детства не было и дня, чтобы женщина, которая когда-то решила поставить себя рядом с главой семейства, не потянула мальчика за щеку или за волосы, чтобы не подкралась с расчёской.
– Сыночка, сыночка, – приторно щебетала она над ним.
Пасынок.
В компании детей смеялись над ним, и тогда Радис, вышла вперёд:
– Сынка. Барсиф Сынка!
Она так мерзко произнесла это, что Барсифу в тот момент стало нестерпимо стыдно. Потому что и интонация, и брезгливое выражение лица – всё попало в точку.
– В кудрях не видно, мама. Извините, я устал. Пойду спать.
Недобрый и обиженный взгляд женщины обжигал. Будь Барсиф более совестливым, то точно бы пожалел о сказанном.
Сынка поднялся в комнату и закрыл за собой дверь на ключ. В полутемной комнате его мысли наконец обрели ясность. Он, совсем растеряв терпение и осторожность, стал собирать вещи.
***
Глухое серое утро неожиданно показалось на верхушках деревьев. Барсиф вздохнул и ещё раз осмотрел себя. Его ноги были все в дорожной пыли, на пластинах ногтей прирос панцирь плотной грязи. Тонкая рубаха разодралась на боку, а в мокрых от тумана волосах намертво застряла разная лесная мелочь.
В просвете между деревьями уже виднелось поместье Сфета. Отсюда не было понятно, проснулся ли там кто-нибудь из слуг. Усталость упала на его плечи, уговаривая посидеть ещё несколько минут.
От города до поместья не больше получаса пешком по главной дороге. Барсиф ушёл ночью, в свете луны. Боясь погони, решил пойти по «короткой» дорожке, и он бы не заблудился, но вот только поскользнулся на краю какой-то ямы и кубарем укатился в неизвестность. Парень ударился головой, а очнулся уже в кромешной тьме.
– Да, ну и зачем всё это? – сказал он, отгоняя от себя голодную тишину. – Это же бред какой-то. Никому я тут не нужен, в лучшем случае тряпками выгонят.
Несмотря на всю уверенность в неудаче, Сынка решил любым способом дойти до госпожи Сфета, но всё никак не мог сделать шага для финального рывка. Ждал сам не зная, чего именно. Знака. И когда окно на первом этаже распахнулось, и какая-то женщина стала трясти тряпку, он решил, что это подходящее знамение. Стараясь выглядеть наиболее сознательно в противовес потрёпанному виду, Барсиф обошёл поместье и вышел к главному входу. Толкнул высокие старые двери: они поддались с мерзким скрипом.
Сынка шагнул вперёд, в большой зал, высотой в два этажа. Полутьма не давала ему нормально разглядеть всё вокруг. Дверь громко закрылась, и парень растерянно обернулся. Тёмный силуэт уже проворачивал ручку. Барсиф оглянулся и заметил, как от стен отделяются другие фигуры. Мужские. Первое, о чём он подумал, так это о пачке сторожей, не позволяющей просто так входить в поместье всяким оборванцам.
– Ну-ка, свет!
Кто-то распахнул плотные шторы. Барсиф с удивлением обнаружил, что перед ним не сторожа, а обычные заросшие мужики. Тот, что закрыл дверь – рыжий и с козлиной бородкой. Тот, что спал на лавке, подложив под голову котомку – черноволосый. Он был явно недоволен шумом и потому кривился и кряхтел, словно страшной рожей хотел отпугнуть нарушителя спокойствия. А те двое, которые подходили слева – обычные жители Дигриды. Таких полно в его городе – батраки с далёких деревень.
