Михалыч выехал с утра. Путь до озерца верхом занимал около двух часов, плюс час-другой на обследование местности – лесник рассчитывал вернуться домой к обеду, надеясь, что его подопечный за это время ничего страшного не успеет сотворить. По пути мысли Галана крутились вокруг странного парня, поэтому он очнулся только тогда, когда его Ясень начал переходить вброд неглубокую речку.
Лесник осмотрелся и ругнулся – он находился километрах в пяти от озера, хотя уже должен был бы стоять на берегу Хрустального копытца. Галан вновь направил коня по знакомой тропинке, осматривая по пути местность в поисках следов людей. Если парень был не один, то, возможно, прямо сейчас Михалыч наткнётся ещё на кого-нибудь.
Ни на кого Михалыч не наткнулся. Более того, внезапно он понял, что вновь находится в нескольких километрах от озера, но теперь уже по другую сторону маршрута. Его конь сделал здоровенный крюк, обогнув озеро, и теперь Галан видел перед собой Волчью скалу, прозванную так за сходство с волчьей головой. А к этой скале он никак не должен был попасть.
Ругаясь и недоумевая, Михалыч в третий раз направил коня к Хрустальному копытцу, решив уже более не отвлекаться на окрестности. Ясень некоторое время довольно уверенно шёл к цели, потом начал забирать в сторону, то и дело норовя сойти с тропы. Серый, до этого неторопливо трусивший перед конём, тоже поскуливал и отказывался идти к озеру. На душе у самого Михалыча отчего-то стало тревожно, и какой-то неясный страх то и дело накатывал волнами и сжимал сердце.
В конце концов, Галан понял: всё дело в том, что он беспокоится о "психе", который остался один в доме. Ведь парень ничего не соображает и может натворить бед – к примеру, устроить пожар. И лесник повернул коня прочь от озера, чувствуя, как постепенно покидает его щемящая тревога.
Как оказалось, волновался Михалыч не зря: "пациент" за время его отсутствия поднялся с постели и выбрался из дома. Парень сидел на земле около небольшого загона, где лесник временно поселил рысь. Израненное животное Михалыч подобрал недели две тому назад – не иначе браконьеры подстрелили. Зверюга неделю отлёживалась, а потом едва не оторвала руку лесника, когда тот ставил ей миску с водой. После этого Михалыч проталкивал миски в клетку палкой.
К великому удивлению лесника дикий зверь не только не порвал неосторожного парня, но даже забился в дальний угол клетки, откуда рычал на человека. Михалыч поскорее оттащил парня от греха подальше, а сам принялся думать, что ему делать.
Держать в доме незнакомца теперь, когда он начал ходить, стало небезопасно – его бы отправить в посёлок, пусть им занимаются участковый и врачи из поселковой больницы. Но старенький УАЗик-"буханка", приписанный к участку Михалыча, давным-давно забрали для нужд администрации заповедника да так и "забыли" вернуть. А тащить парня тридцать вёрст верхом – удовольствие не из великих. Одна надежда – участковый сам приедет и заберёт с собой обузу лесника.
Галан в очередной раз попытался заговорить с парнем.
– Эй, друг, ты меня слышишь?
"Друг" по-прежнему бормотал что-то непонятное, не реагируя на слова.
– Что же мне с тобой делать?
В ответ Михалыч услышал что-то среднее между поскуливанием и тонким свистом.
– Да-а, мозги у тебя точно набекрень, – вздохнул лесник. – Есть, небось, хочешь? Погоди, я сейчас.
Когда он вернулся, подопечный сидел на кровати и озирался. Почти осмысленным взглядом, как отметил лесник.
