— Доброе. Присоединяйтесь, — я улыбаюсь грустно — от мыслей о родителях ещё не отошла.
— Малой, ты кашу будешь? — соседка по-хозяйски заглядывает в кастрюлю и берёт тарелку из сушилки. — Я смотрю, вы папаню не выгнали, — улыбается мне.
— Такого фиг выгонишь, — фыркаю. — Не удивлюсь, если он через полчасика заявит, что будет жить с нами.
— Ой, Лер, ладно тебе, — Шура садится за стол кормить сына, — неплохой мужик вроде. Кроватку собирает во дворе, для Маши старается.
— Угу, а утром мужу моему по морде дал, — делюсь с соседкой новостью.
— Это как? — удивлённо смотрит на меня.
— Глеб приезжал, мы поссорились, и вот…
— Что вот?! — у Шуры терпение на исходе. — Рассказывай нормально.
— Муж меня за лицо схватил, стал кричать, угрожал, а Ян вышел и разобрался с ним, — описываю ситуацию коротко.
— Ну и дела-а… — соседка качает головой. — Я не знала, что ты с мужем в контрах.
— Мы разводимся.
Точнее, это я развожусь с Глебом. Решение принято, и надо двигаться в этом направлении. Тянуть дальше нельзя.
— Не поздравляю и не сочувствую, — Шура занимает нейтральную позицию. — Но я рада, что вы с Яном нашли общий язык.
— Я бы не спешила с выводами насчёт Яна. Он странный.
— Он другой, — соседка продолжает выступать в роли адвоката дикого папочки. — Мораль у него нестандартная. Людей не любит и живёт по другим законам…
— По каким таким законам? — гну бровь. — У Яна есть положительные качества, но он хам и дикарь. Вот и всё, — развожу руками. — Разве мало таких?
— Мало, Лера. Очень мало, — заявляет Шура.
— Или завязывай говорить загадками, или в принципе завязывай говорить насчёт него. Ты меня пугаешь.
— Я как раз не хочу тебя пугать, потому и не раскрываю карты. Лер, ты пойми, я чисто по-человечески не могу тебе всё рассказать. Будет лучше, если ты сама всё поймёшь. Постепенно.
Вот и дикарь так же сказал. Они с Шурой сговорились?
Наш разговор с соседкой прерван появлением объекта обсуждения. Ян заходит в дом с отвёрткой в руке, дарит Маше едва заметную улыбку и переводит взгляд на меня:
— Я матрас не нашёл, — сухой тон и холод в чёрных глазах прилагаются.
— Его нет… наверное, — пытаюсь вспомнить, куда делся. — Кажется, его мыши изгадили. Лет пять назад.
— Ясно. Тогда я в город за матрасом.
— А-а… — я встаю с табуретки. — Погоди! Я тебе денег дам. На м-матрас, — крайнее уточнение я выдавливаю из себя под тяжёлым взглядом дикого папочки.
— На хрен мне твои деньги? — задаёт вопрос, но ответа не ждёт — выходит из дома.
Я опускаюсь на табуретку и растерянно смотрю на Шуру. Она, в отличие, от меня не выглядит шокированной — кормит Борю кашей и в ус не дует.
— Что? — пожимает плечами. — Нормальный мужик.
Непонятный мужик. Свалился нам с Машенькой на головы и, что с ним теперь делать — непонятно.
9. Глава 8
Позавтракав, Шура с Борей идут по своим делам, а мы с Машей остаёмся дома. Я бы завалилась на диван после беспокойной ночи и утреннего стресса, но, увы. До дневного сна дочери ещё далеко, а в другое время вздремнуть не выйдет.
Кроме желания выспаться у меня есть ещё одно — не думать о дикаре. Но не получается! На веранде собранная детская кроватка — смотрю на неё и думаю, что Ян мужик рукастый. Глеб никогда сам мебель не собирал — заказывал сборку. С одной стороны, зачем напрягаться, когда можно заплатить специально обученным людям? Но ведь мелочи, сделанные в доме мужскими руками, важны для женщины. Маме моей было несложно забить гвоздь, но гвозди всегда забивал папа.
