У меня в глазах стоят слёзы. Тогда мне было больно и обидно, а сейчас всё прошло. Осталось только понимание, что сворачивать всю эту семейную лавочку надо было именно в тот момент. Но не свернула. Ждала, что Глеб станет прежним — ласковым, внимательным, заботливым, любящим. Дура я.
Никакой дизайнерский ремонт в большой квартире, собственная машина под попой или карточка с энной суммой денег не заменит спокойной жизни. Не будет больше скандалов, унижений, страха. Всё будет хорошо.
Беру сложенную коляску, выхожу из квартиры — дверь в ад закрылась. Навсегда. К жестокому супругу я не вернусь. Для моего возвращения он должен измениться. А это уже будущее. Туманное и под большим знаком вопроса, но будущее. В прошлое дороги нет.
Спускаюсь на лифте на первый этаж, выхожу из подъезда, и у меня замирает сердце. На детской площадке Аня с моей дочуркой, а рядом с ними здоровенный мужик в чёрной толстовке. Лица его я не вижу — оно скрыто капюшоном. Подруга что-то говорит мужчине, а он наклонился к Маше, держит её за ручку.
Сердце делает густой глухой бух, и я, бросив коляску у подъезда, бегу к дочери. Расстояние приличное, я несколько раз запинаюсь и когда достигаю цели, мужчина уже отходит на несколько метров от площадки.
— О, господи, ты чего?! — Аня не знает, кого держать — меня или Машу. — Лера?
— Кто?.. — я задыхаюсь, глядя на уходящего мужчину в чёрной толстовке с капюшоном.
Он будто герой комиксов про супергероев — габаритами здорово напоминает Халка. Широченная спина, мощные плечи, ладони собраны в кулаки-булыжники, а походка у него тяжёлая — кажется, асфальт может трещинами пойти.
— Что — кто? — Аня тормошит меня за плечо.
— Кто это был? — киваю на мужика. — Что ему было нужно?
— Просто спросил, как отсюда выйти на Лермонтова, — пожимает плечами.
— А Машу зачем за руку брал? — не успокаиваюсь.
— Боже мой, Лера! — возмущается подруга. — Маша ему улыбнулась, вот и пожал ей ручку. Выдыхай уже.
Голова слегка кружится, сердце до сих пор молотит, как ненормальное. Кошмар.
— Я подумала, что это псих из телефона, — признаюсь, приложив ладонь к холодному лбу.
— Ты теперь на каждого прохожего так реагировать будешь? — Аня смотрит на меня с упрёком. — Позвони Глебу, пусть разберётся в ситуации.
— Поехали отсюда, — я беру Машу на руки и быстро иду к машине.
— Лера, у тебя паранойя, — подруга топает за нами. — Слышишь?
— Слышу, — хриплю. — Погрузи, пожалуйста, коляску в багажник.
Аня вздыхает и делает, что прошу. А я пока усаживаю Машу в автокресло. Дочь балуется — пытается поймать мои волосы, болтает что-то и вообще ей весело. Очень странно. Обычно она зеркалит моё настроение. Но не сейчас. Это ей дядя в толстовке так настроение поднял? Смелая девочка.
— Всё, — Аня закрывает дверь багажника. — Можем ехать.
— Ты его лицо запомнила? — сомнения не покидают меня.
— Запомнила. Бородатый, кареглазый… Красивый мужик.
Я не просила оценку внешности. Мне бы его фоторобот. Кх-м… А может, действительно у меня паранойя? Ничего, приедем в Любушки, и я успокоюсь. Там тишина, лес, речка. Природа всегда действовала на меня успокаивающе.
— Ладно, поехали, — сажусь в машину.
Аня за рулём — заводит джип, но уезжать не торопится.
— Лер, не глупи. Давай вернёмся, затащим вещи в квартиру, посидим кофейку попьём и забудем всё, как страшный сон.
— Это мой страшный сон и я его не забуду, — отзываюсь глухо.
— Как ты в Любушках с ребёнком жить собралась? Там даже врачей толком нет.
