Дикое племя - страница 3



– Иногда нужно стать хозяином, чтобы не оказаться рабом, – заметила она очень тихо.

– Да, – согласился ее собеседник.

А она обратила свое внимание на те новые для нее вещи, о которых упомянул незнакомец и которые заставили ее задуматься. Например, ее возраст. Он был прав. Ей и на самом деле было около трехсот лет, чему не поверил бы ни один человек из ее племени. И этот незнакомец сказал что-то еще, нечто такое, что всколыхнуло самые глубокие пласты ее памяти. Когда Энинву была ребенком, она часто слышала сплетни о том, что ее отец не мог иметь детей и что она была дочерью не просто другого человека, а дочерью проезжего чужеземца. Она даже спрашивала об этом свою мать, но та лишь поколотила ее, первый и единственный раз в жизни. С тех пор она принимала эти разговоры за правду. Но узнать что-нибудь об этом чужеземце ей так и не удалось. Впрочем, ее это не особенно заботило: муж матери считал ее своей дочерью, и при этом он был очень хорошим человеком. Однако у нее остался непреходящий интерес к тому, велика ли была разница между ней и чужеземцами.

– И они все умерли? – спросила она у Доро. – Те… мои родственники?

– Да.

– Выходит, они были не такими, как я.

– Они могли бы стать такими через несколько поколений. Ведь ты произошла не только от них. Твои родственники из народа Онитша должны были иметь свои необычные качества.

Энинву медленно кивнула. Она вспомнила о некоторых странностях в поведении собственной матери. Эта женщина имела определенное влияние на окружающих, несмотря на ходившие вокруг нее сплетни. Ее муж относился к весьма уважаемому роду, хорошо известному благодаря способностям к магии и волшебству, но в их доме этим занималась именно мать Энинву. Она очень хорошо толковала сны. Она изготавливала лекарства, чтобы лечить болезни и защищать людей от дьявола. Из всех торговок на базаре она была, безусловно, лучшей. Казалось, что она в каждую минуту точно знала, как следует повести торг, словно бы читала мысли других женщин. Со временем она стала очень богатой.

Рассказывали, что некоторые люди из рода мужа ее матери, к которому относилась и сама Энинву, могли изменять свой облик и по собственному желанию принимать вид различных животных. Однако Энинву никогда не замечала за ними подобной странности. Зато в своей матери она находила и странность, и близость, их взаимное чувственное проникновение заходило гораздо дальше, чем свойственно обычным отношениям между матерями и дочерьми. Энинву и ее мать сближало единство духа, делавшее возможным определенный обмен мыслями и чувствами – хотя они и занимались этим достаточно осторожно, чтобы не вызывать нездоровое любопытство у окружающих. Если Энинву заболевала, то мать, торговавшая на одном из дальних рынков, узнавала об этом и возвращалась домой. В общении Энинву с ее собственными детьми и тремя мужьями были только смутные намеки на что-то подобное. Но она многие годы продолжала искать среди своего рода – а точнее, среди рода своей матери – малейшие признаки того, что отличало ее от остальных людей: способности к изменению облика. Она выслушала бесчисленное множество самых страшных рассказов, но так ни разу и не встретила никого, кто подобно ей мог бы демонстрировать такую способность. Возможно, что так было только до сегодняшнего дня. Она еще раз взглянула на Доро. Что она чувствовала в нем? Что в нем было необычного? Она не могла прочесть его мысли, но что-то в нем напомнило ей о матери. Появился еще один призрак.