Дисбаланс - страница 5

В первый раз от стагнации Штаты спасло послевоенное восстановление, когда они буквально ворвались на внешние рынки, протянувшиеся от Европы до Азии.

Этого импульса хватило ровно на два десятилетия, после чего всё же началась та самая стагфляция: безнадежная рецессия, растянувшаяся на все последовавшее десятилетие. Выход из которой потребовал шоковой терапии, позже названной рейганомикой.

Обновление экономических политик позволило Штатам начать привлекать к себе ресурсы всего мира. Причем совершенно честно: по всем параметрам они стали наиболее привлекательной для инвестиций площадкой. Обратной стороной явилось то, что это стало возможным через механизмы бесконтрольного кредита.

Да, путь накопления долгов рано или поздно приводит к банкротству, что очевидно для любого, прочитавшего хотя бы один учебник по экономике. Для избежания подобного исхода также был подготовлен отдельный, революционный инструмент. Получаемые ресурсы должны были оплатить фазовый переход в постиндустриальную эру.

Проблема в том, что переход завершить не удалось. А главным итогом созданной архитектуры глобальной экономики оказалось то, что оттянутая катастрофа щедро распространила свою будущую арену не только на Соединенные Штаты, но и на весь мир.

Это не чья-то конкретная вина. Просто доведенное до логического завершения в виде общепланетарной экономики нагромождение экономических конструктов, добавление в хозяйственные отношения неведомых инструментов – всё это делалось вокруг совершенно неравновесных точек.

Индустриальный переход, который пересобрал прежнее общество, вначале довел социальную и хозяйственную систему до предела возможностей и там зафиксировал. А позже продолжил ее усложнять из этого неестественного положения.

Дисбаланс современного мира не в том, что он устроен несправедливо, а в том, что все атрибуты проектировались именно под его поддержание. Расширение устройства на весь мир перевалило критическую массу: подпорки больше не могут это удерживать.

Возвращаемся к теме капитала и смотрим ситуацию на сегодня. Банки по-прежнему играют ключевую роль: объем выданных ими займов в $150 триллионов в полтора раза превышает мировой ВВП.

Это главный инструмент перевода сбережений в инвестиции и направления потока ликвидности в реальный сектор. По факту банки отвечают за наполнение всех национальных экономик деньгами. Не просто задают динамику вложений в развитие бизнеса, выдаваемые кредиты определяют весь уровень частного потребления.

Сохранилось ли преимущество метрополий в данной области? Формально, из топ-100 мировых, всего 38 банков – европейские и американские. По активам они даже не лидируют: в пятерке из крупнейших там всего один.

Глобализм победил, ситуация по миру выровнялась? Не совсем.

Пример банков не случайно выбран первым. Казалось бы, очевидный критерий бухгалтерской оценки цифр бесполезен вне контекста. Сравнение активов не даст понимания о реальном весе банков, который определяется отнюдь не их богатством. Парадокс, но он измеряется возрастом.

Здесь оказывается, что западные деньги на порядок старше, многие из них тянутся еще со времен королей и герцогов. Соответственно, выше и накопленное влияние, репутация и связи.

Когда-то давно, еще при падении Константинополя, генуэзский банк Сан-Джорджо в счет уплаты долга получил под управление земли бывших византийцев. Именно тогда задавались модели поведения банковского сообщества. И именно наследники тех итальянских семей создавали правила и традиции, которые позже отразились в действующую до наших дней международную финансовую систему.