Вместо ответа один из охранявших его самураев ткнул пленного древком копья. Тычок вроде был несильный, но отец Акико рухнул на колени в грязь.
Разрушение продолжилось. Акико сидела на земле, обхватив колени руками и спрятав лицо, и мечтала только об одном. Чтобы весь этот ужас поскорее закончился.
– Ничего, господин!
– Ничего, господин!
Одновременно доложили выходящие из дома воины.
– Ищите дальше! – скомандовал безымянный самурай. – Обыскать всё! Он мог спрятать деньги в землю!
С лёгким недовольством воины подчинились. Им претило ковыряться в земле, как безродным крестьянам. Они повалили изгородь и стали без малейших сомнений раскидывать мокрую землю уничтожая посевы.
Напуганная и ошеломлённая семья с ужасом смотрела, как их труд безжалостно втаптывается в грязь.
Но и в огороде и в поле ничего найти не удалось.
Небо потемнело, осеннее солнце спряталось за тучи, и пошёл дождь.
– Хитрый подлец! – зарычал Маэда. – Признавайся, куда ты спрятал деньги!
– Я ничего не прятал, господин! – крикнул Тадаши, стоя на коленях в грязи. – Клянусь! Спросите кого хотите! Я честно тружусь ради своей семьи и чужого в жизни не брал ни разу!
– Прям так и ни разу? – усомнился безымянный самурай.
– Ни разу, достопочтенный. Мои боевые товарищи могут подтвердить. Кроме того. – добавил Тадаши. – Я помню вас. В последней битве мы стояли слева от вас! – добавил он.
Гнев и ненависть в глазах седого генерала уступили место лёгкой заинтересованности.
– Ты был там?
– Да, мой господин! – обрадованно подтвердил Тадаши. – В роте копейщиков! Великий князь сам положил наградить меня этой землёй!
Даймё нахмурился, размышляя. Капли дождя стекали по его лицу и роскошным доспехам.
– Ты был когда-то самураем и держал в руках оружие. – наконец произнёс Маэда. – Но сейчас ты не самурай. Ты крестьянин. Следовательно, твоим словам веры нет. Ты поедешь с нами в город. Там опытные люди добьются от тебя правды.
Эти его слова означали, что надежды больше нет. Никакие слова или поступки не в силах изменить принятое генералом решение.
Тадаши встретился взглядом с родными и в глазах его было мучение.
Бабушка Таке громко зарыдала, прижимая к себе девочку, а падающий дождь мешался с их слезами.
Более не сказав ни слова, генерал Маэда развернулся и сел на лошадь.
– А с этими что? – один из воинов кивнул на старуху и девочку.
– Ничего. – ответил безымянный самурай. – Повелитель не воюет с женщинами и детьми. Пусть живут. Всё-таки сам Тоётоми-государь наградил их отца этим наделом.
Всадники ускакали, оставив после себя разрушение, грязь и в одночасье осиротевших бабушку и внучку.
Будущее, ещё вчера казавшееся светлым, как самый яркий солнечный день не стало мрачным. Нет. Оно просто исчезло, словно его никогда и не было. Без Тадаши, любящего и заботливого сына Таке не могла и не хотела жить.
Волосы её побелели, как снег, а стариковские морщины углубились и стали похожи на шрамы.
Старая Таке нет-нет да и ловила себя на мысли, что прекратить всё это сейчас намного милосерднее, чем сопротивляться и, тем самым просто отсрочить неизбежное. Но её неизменно останавливал вид занятой делами по дому Акико.
Девочка чувствовала себя не лучше. Акико тяжело переживала потерю любимого отца, но она была совсем юна, хоть и успела повзрослеть за короткое время. Она взяла на себя многие домашние заботы. В меру своих сил она убирала, подметала, поливала огород и поле, где ничего уже не росло.
