Длинный день после детства - страница 17
Впрочем, одно вполне цветное, чуждое серо-коричневой гамме воспоминание у меня сохранилось от того ноября – оно прямо-таки застряло в глазу невымываемой соринкой. Это – гроздья рябины, спелые, пунцовые, венозные, проступившие на ветках видавшего виды дерева после того, как оно лишилось маскировавшей их прежде листвы. В ноябре они были еще пышными, целыми – не попорченными дроздами, снегирями да свиристелями, – и словно бы манили, насмехаясь при этом недосягаемостью своей высоты… Но вот где же росло это запомнившееся так отчетливо дерево? В Лазаретном? Или за хоккейной площадкой? Теперь уже никак не восстановить…
Короче говоря, произошло вот что. Я сделал Гульнаре подарок – отдал ей эту самую куколку Барби. А вот откуда она взялась у меня самого, – ума теперь не приложу. Застряло лишь как-то связанное с нею слово «некондиция», что, похоже, многое объясняет. Здесь, наверное, стоит пояснить, что в те причудливые времена люди промышляли еще и продажей всяческой импортной некондиции – к примеру, жестяными банками какого-нибудь супа «Кэмпбелл» или «Анкл Бенс», слегка помятыми в заграничных супермаркетах и лишившимися ввиду этого шансов обрести там покупателя, – притом, что целостность самих банок оставалась ненарушенной. Подобные отходы оборота где-то там, за границей, консолидировали и поставляли в Россию по смешным ценам. А уже здесь – продавали мимо магазинов, прямо из рук волконогих неунывающих агентов. Так россияне с месячной зарплатой в несколько десятков долларов приобщались к достижениям потребительской цивилизации. Кажется, что-то подобное имело место и с куколками Барби – поголовной мечтой наших девчонок. Во всяком случае, купить на свои карманные деньги нормальную Барби я точно был не в состоянии. Впрочем, все это неважно – а важно то, что подарку Гуля была рада необычайно. Помнится, я вручил ей Барби по дороге из школы, проводил ее до дому и, условившись выйти гулять в полшестого, побрел к себе. В полшестого я вновь был на улице – тем временем уже стемнело, и я сейчас могу лишь изумляться тому обстоятельству, что наши родители выпускали своих драгоценных чад гулять в столь поздний час и в столь неспокойное время. Но что было – то было.
И вот, встретив девочку на полпути между моим и ее домами, я с удивлением отметил, что куколку она взяла с собой на прогулку, причем несла ее не в кармане, а прямо в руке – словно бы не желая расставаться с ней ни на миг.
Куда мы двинулись? По всей видимости – в обычное наше место, к той самой хоккейной коробке. Мне, по крайней мере, так запомнилось – хотя и здесь, конечно же, возможна аберрация за давностью лет. Во всяком случае, мы вскоре присоединились к обычной нашей компании – болтавшейся возле этой коробки примерно с теми же занятиями и в том же составе, что и в день нашей первой с Гульнарой встречи.
Стало быть, мы подошли, и на нас обратили внимание. Разумеется, заметили Барби в руках у девочки – да и как было не заметить! И скажу, что оживление эта ничуть не мальчиковая игрушка вызвала у всех без исключения, – все-таки вещь была, как сейчас бы сказали, статусной.