Так и эдак, – скверно.
Что ж, видно наступило то самое время «ИКС», о котором пророчил Зеродар. Кончилась эпоха раннего феодализма, и теперь-то уж можно было не бояться, что орды нечисти двинутся на благословленные земли Эйроланда со всех сторон. Так подумал Нилрем.
Вообще, чародей был очень умным и даже ученым, но, как всем давно известно: мудрость порождает скорбь, от многой мудрости – одна дурь, а если этой самой мудрости вагон и маленькая тележка, то, как следствие, дело всегда венчает маразм.
Нилрем же находился на самой высшей точке познания абсолюта Истины, а потому у него время от времени появлялись неадекватные, то есть немного странные и совершенно неуместные мысли. Например, о том, «как нам лучше обустроить Эйроланд» или о «десяти днях, которые потрясли Архипелаг», или о «силе аффирмаций в религиозном самосознании свидетелей чертовых». Вот и сейчас горестные раздумья навалились на чародея, словно снежный ком, несущийся с горы.
Мерлин повертел томик в руках и обратил внимание на заголовок. «Прёт Магкефери „Всадники со станции Перна“, том восьмой» – это было выведено красивой алой вязью на черном бархате. Серебряные застежки изображали львиную пасть, и это казалось диковинным. По крайней мере, в Эйроланде никто пока не додумался делать фигурные чеканные застежки.
«Так, – подумал Нилрем, и гневно сверкнул очами, – Смегоарла мы победили, Уицраору на полдник не достались, Дыя перехитрили. Казалось бы: живи и радуйся. Ан нет! Опять со всех сторон тянется к нам неведомый враг! И чего тянется: не понятно. Королевская казна пуста. Взять-то со Сведенрега нечего».
И все же книга откуда-то появилась. Или её похитили из иных миров, или это пролетал чужой дракон, пробравшийся в священные гробницы Йехесода, или это был просто подлый лазутчик, случайно попавший в небо Соединенного Королевства.
Да, прямо на глазах, падение с неба самой заурядной книжонки грозило обернуться детективной историей с жуткими подробностями, как из этой самой Костоломии некий дон Педро со товарищи пробирается в Эйроланд тайными тропами.
Мерлина бросило в жар. Ох, как ему не хотелось снова вести за собою то стадо болванов, которое опять навешает на себя кучу жестянок, выжрет всю сивуху, и будет горланить день и ночь: де они – цвет рыцарства.
Может быть, кому-то и смешно, а ему, Нилрему, в случае нашествия этих самых пернцев, еще придется трястись, как наседке над цыплятами, над так называемыми Хранителями Мудрости, которые на деле умеют беречь лишь ту трудовую мозоль, что перевешивается через ремень, да и то – со скрипом и скрежетом зубовным.
Вот если бы эта дурацкая книга свалилась на голову нормальному человеку, он бы употребил её с пользой для себя и окружающих: селедочку бы завернул, с пергаментными листами по большой нужде сходил… Да мало ли как можно использовать такое сокровище?
Вон, бархат с серебром оторвать и в ломбард снести – опять же, деньга. Это вам не по помойкам пустые кувшины собирать. Тут сразу – вжик, и – пей, не хочу; ешь, не могу.
А с волшебниками все иначе. Трудный они народ. Нет, не брезгливый, но туповатый немного: во всем они хотят дойти до самой сути. До той, которой и нет вовсе. И все у них сплошные знамения и пророчества. Вот, оттого, что мозги набекрень, так и живут: по уши в приключениях и в войнах.
Со стороны посмотришь: здорово! Сплошной романтизм, единение с природой и постижение абсолюта. А сам с полгодика эдак промучишься, и сразу домой потянет, в тепло семейного очага, в бочку с теплой водой, подкрашенной лепестками роз, да с морскою солью.
